Когда настал его черед, Кориолан не придумал ничего лучше, чем прочитать историю про индейку. Домиция сочла ее трогательной, Ливия закатила глаза, а доктор Галл подняла брови и поинтересовалась, есть ли ему еще чем поделиться. Кориолан покачал головой.
– Мистер Плинт? – спросила доктор Галл.
Весь урок Сеян просидел молча, и вид у него был подавленный. Он перевернул листок и прочел:
– «Единственное, за что лично я любил войну, – тогда я жил у себя дома». Если вы меня спросите, чем она была ценна для других, так это возможностью восстановить справедливость.
– И удалось? – подняла брови доктор Галл.
– Вовсе нет. Жизнь в дистриктах стала только хуже! – выпалил Сеян.
В классе раздались возмущенные возгласы.
– Ничего себе!
– Вот так сказал!
– Езжай обратно во Второй! Скучать по тебе не станем!
«Теперь он и правда нарывается», – обреченно подумал Кориолан. В то же время он разозлился. Для того чтобы развязать войну, нужны две стороны. Первыми, кстати, начали повстанцы. И он в результате остался сиротой.
Сеян не обращал на одноклассников никакого внимания, пристально глядя на Главного распорядителя Игр.
– А за что любите войну вы, доктор Галл?
Она смерила его долгим взглядом и улыбнулась.
– Я люблю ее за то, что она подтвердила мою правоту.
Директор Хайботтом объявил перерыв на обед прежде, чем кто-нибудь осмелился уточнить, в чем именно заключалась эта правота. Ученики вышли, оставив свои эссе на партах.
На еду им дали полчаса, однако Кориолан ничего с собой не принес, а столовая по воскресеньям не работала. Весь перерыв он провел, растянувшись в тени на парадной лестнице, пока Фест с Иларием Хевенсби, которому досталась девушка из Дистрикта-8, обсуждали стратегию для трибутов женского пола. Кориолан с трудом вспомнил трибута Илария – он видел ее на вокзале в полосатом платье и красном шарфике, и еще она постоянно находилась рядом с Бобином.
– Беда в том, что девушки, в отличие от юношей, не привыкли драться, – заметил Иларий. Хевенсби были очень богаты, примерно, как Сноу перед войной, тем не менее Иларий всегда выглядел довольно невзрачно.
– Ну, не знаю, – протянул Фест. – Думаю, моя Коралл вполне способна составить конкуренцию этим парням.
– А моя – заморыш. – Иларий лениво поковырялся наманикюренными пальцами в сэндвиче с отбивной. – Она зовет себя Воуви. Я пытался подготовить старушку Воуви к интервью, но она полный ноль! Никакой индивидуальности. Спонсоров она не привлекла, поэтому даже если ей удастся скрыться от остальных, кормить ее будет нечем.
– Если выживет, спонсоры найдутся, – заметил Фест.
– Ты меня вообще слушаешь? Драться не умеет, денег на еду для нее нет, потому что членам семей менторов быть спонсорами нельзя, – проныл Иларий. – Надеюсь, она продержится достаточно долго, и я смогу посмотреть в глаза родителям. Им будет ужасно стыдно, если мой трибут не войдет даже в дюжину финалистов.
После обеда Сатирия повела менторов на студию «Новостей Капитолия», чтобы они поближе познакомились с закулисной стороной Голодных игр. Хотя сами распорядители работали в обшарпанных кабинетах, аппаратная выглядела вполне пристойно; впрочем, в итоге она оказалась слишком мала и не смогла вместить всех. Кориолан немного расстроился – он ожидал увидеть нечто более эффектное. Распорядители как ни в чем не бывало обсуждали комментарии менторов и участие спонсоров, радуясь нововведениям этого года. Студия буквально гудела от оживленных голосов, пока операторы проверяли дистанционно управляемые камеры, установленные еще в те времена, когда на арене проводились спортивные мероприятия. Полдюжины сотрудников тестировали малые беспилотники, предназначенные для доставки подарков от спонсоров; аппараты могли переносить по одному предмету за раз и умели распознавать получателя по лицу.
Счастливчик Фликермен, окрыленный успехом предыдущего вечера, стоял в окружении репортеров из «Новостей Капитолия». Увидев, что ему назначено на восемь пятнадцать следующего утра, Кориолан возликовал, пока ведущий не пояснил: «Мы поставили тебя пораньше, чтобы успел выступить. Сам знаешь, твоя девушка мигом сыграет в ящик».
Кориолана словно с размаху ударили в живот. Ливия просто злобствовала, доктор Галл была не в себе, поэтому он с легкостью игнорировал их заявления, что победа Люси Грей не светит. А вот дурацкие слова Счастливчика Фликермена неожиданно задели его за живое. По дороге домой он морально готовился к последней встрече с Люси Грей и размышлял о том, насколько велика вероятность, что завтра в это время она будет мертва. Вчерашняя ревность к ее бывшему и к ошеломительному успеху на сцене испарились. Кориолан чрезвычайно привязался к девушке, которая вошла в его жизнь так неожиданно и с таким шиком. И дело не только в том, что благодаря Люси Грей ему удалось блеснуть в роли ментора. Она притягивала его гораздо сильнее, чем капитолийские девушки. Если она выживет – ах, если бы! – их судьбы соединятся навсегда. К сожалению, несмотря на все свои бодрые заверения, Кориолан знал: шансы не в ее пользу, и чувствовал гнетущую тоску.
Дома он лежал на кровати и страшился момента, когда придется сказать ей «прощай». Ему хотелось подарить Люси Грей что-нибудь красивое в награду за все, что она для него сделала. Она вернула ему чувство собственной значимости. Она дала ему возможность блеснуть перед всем Панемом. Благодаря ей премия лучшего выпускника Академии уже почти у него в кармане. И, разумеется, она спасла ему жизнь. Значит, подарок должен быть особенный. Драгоценный. От него лично. Розы не годятся, ведь их вырастила Мадам-Бабушка. Нужен какой-нибудь предмет, который она возьмет в руки и вспомнит, что не одинока, если на арене придется туго. Изящный шарфик оранжевого цвета, чтобы вплести в прическу? Именная золотая булавка с гравировкой, врученная Кориолану за успехи в учебе? Локон его волос, перевязанный ленточкой? Что может быть более личным?
Внезапно Кориолан разозлился на себя. Какой прок от подарка, если его нельзя использовать для защиты? Да он же думает только о том, чтобы ее труп смотрелся понаряднее! Сможет ли она задушить кого-нибудь шарфиком или заколоть булавкой? Впрочем, оружия на арене будет в избытке, так что дело не в этом.
Кориолан все еще мучился насчет подарка, когда Тигрис позвала его ужинать. Она купила немного рубленой говядины и зажарила четыре котлетки. Ее порция выглядела самой маленькой, однако Кориолан знал, что за готовкой кузина всегда лакомится сырым мясом. Тигрис его обожала и готова была питаться только им, если бы Мадам-Бабушка строго-настрого ей не запретила. Одна котлетка предназначалась Люси Грей. Тигрис разрезала пополам булочку, полила мясо соусом, добавила жареного картофеля и капустного салата. Кориолан отобрал лучшие фрукты и сладости из корзинки с подарками, которую Сатирия принесла ему в больницу. Тигрис постелила льняную салфетку в картонную коробку, украшенную яркими птицами, уложила еду и прикрепила сверху розу из садика Мадам-Бабушки. Кориолан выбрал цветок насыщенного персикового оттенка с малиновыми краешками, потому что весь ее ансамбль обожал яркие цвета, а Люси Грей – особенно.
