– С велосипеда упал, – сообщил Кориолан достаточно громко, чтобы слышали все. Он бросил пакет с последним рулетом Фесту, радуясь, что может угостить одноклассника. Криды кормили его гораздо чаще, чем Кориолану хотелось помнить.
– Спасибо! Выглядит здорово, – обрадовался Фест, принявшись за еду.
Стали подходить и другие ученики.
Хотя солнце взошло несколько часов назад, на арене мало что изменилось, не считая исчезновения тела Марка.
– Наверное, убрали, – предположил Щенок. Только Кориолан знал, что оно так и лежит возле баррикады, где они с Сеяном уронили его прошлой ночью, просто камеры туда не направляют.
Пробило восемь, и все встали, чтобы спеть гимн. Кориолан заметил, что его одноклассники наконец начали запоминать слова. На экране появился Счастливчик Фликермен и поздравил всех со вторым днем Голодных игр.
– Пока вы спали, случилось кое-что важное! Ну как, посмотрим?
Трансляция переключилась на арену. Сначала дали общий план, потом камера медленно повернулась к баррикаде, и оператор приблизил изображение. Как Кориолан и подозревал, тело Марка лежало там, где они с Сеяном его бросили. На бетонной плите невдалеке от него виднелись истерзанные останки Бобина. Все выглядело гораздо хуже, чем запомнилось Кориолану. Окровавленные конечности, выбитый глаз, распухшее до неузнаваемости лицо… Неужели это он сотворил такое с другим юношей? Мертвый Бобин казался совсем мальчишкой. Видимо, Кориолан был не в себе, запутался в темной паутине ужаса и не ведал, что творит. На лбу его выступил пот, и ему захотелось как можно скорее покинуть зал, выбежать из здания и никогда сюда не возвращаться. Разумеется, об этом не могло быть и речи. Он же не Сеян!
Камера надолго застыла на трупах, затем трансляцию вновь переключили на Счастливчика, который гадал, кто мог совершить это преступление. Внезапно настроение его резко переменилось.
– Одно мы знаем точно: нам есть что отпраздновать! – С потолка посыпалось конфетти, и Счастливчик бешено задудел в пластмассовый рожок. – Мы только что достигли середины пути! Все верно, двенадцать трибутов выбыло, двенадцать осталось! – Из его руки вылетела гирлянда ярких платков. Ведущий закружился в танце, размахивая ею над головой и испуская радостные возгласы. Наконец он угомонился и принял грустный вид. – Увы, также это означает, что настала пора прощаться с мисс Юноной Фиппс. Липид?
Липид уже стоял наготове возле ряда, где сидела ни о чем не подозревавшая Юнона, и ей пришлось излить все свое разочарование на камеру. Кориолан ожидал от нее большего достоинства. Юнона с кислой миной захлопнула кожаную папку с гербом Фиппсов.
– Все это дурно пахнет! – заявила она Липиду. – Почему мой трибут оказался рядом с телом Марка? Кто его перенес? И как именно погиб Бобин? Я даже представить не могу, что произошло. Видимо, тут играют по-грязному!
В голосе репортера прозвучало неподдельное удивление:
– Что ты имеешь в виду под грязной игрой? Ведь на арене чего только не бывает!
– Откуда мне знать?! – продолжала кипятиться Юнона. – Для начала пусть покажут повтор событий прошлой ночи!
Размечталась, подумал Кориолан – и вдруг понял, что запись в самом деле существует. Доктор Галл и директор Хайботтом смотрели в фургоне обе версии – настоящую и затемненную для публики. Даже на первой записи вряд ли можно было многое разобрать, и все же ему стало тревожно. Если история с Бобином всплывет…
Липид не стал задерживать настырную неудачницу Юнону, в отличие от Феликса неспособную принять поражение с честью, и поспешно ее спровадил, утешительно похлопав по спине.
Усыпанный конфетти Счастливчик тоже остался равнодушен к ее недовольству. Он наклонился к камере с едва сдерживаемым ликованием.
– Как вы думаете, что теперь? А теперь будет большой-пребольшой сюрприз! Особенно это касается наших двенадцати оставшихся менторов!
Кориолан едва успел обменяться с друзьями вопросительными взглядами, как Счастливчик пронесся по студии и очутился в компании Сеяна, сидящего бок о бок со своим отцом, Страбоном Плинтом, чье суровое лицо казалось высеченным из того самого гранита, которым славился его дистрикт. Счастливчик плюхнулся в кресло и похлопал Сеяна по ноге.
– Сеян, мне так жаль, что мы не смогли пообщаться вчера по поводу кончины твоего трибута, Марка! – Сеян посмотрел на него с недоумением. Счастливчик словно впервые заметил ссадины на его лице. – Что с тобой стряслось? Ты как будто сам принял участие в Играх!
– Я упал с велосипеда, – хриплым голосом пояснил Сеян, и Кориолан поморщился. Два падения с велосипеда за один день – уже многовато.
– Ну надо же! Кстати, у тебя есть отличная новость, которой ты хотел с нами поделиться! – напомнил Счастливчик и ободряюще кивнул.
Сеян опустил глаза. Хотя они с отцом не обменялись ни словом, стало ясно, что между ними идет незримая битва.
– Да, – наконец произнес Сеян. – Мы, семья Плинтов, рады сообщить, что оплатим обучение в Университете тому ментору, чей трибут победит в Голодных играх.
Щенок испустил радостный вопль, остальные менторы обменялись улыбками. Кориолан знал, что большинство из них в деньгах особо не нуждались, однако такое достижение стало бы предметом гордости любого ученика.
– Сенсация! – вскричал Счастливчик. – Представляю, как взволнованы наши двенадцать участников! Признавайся, Страбон, идея учредить приз Плинтов принадлежит тебе?
– Вообще-то идея возникла у моего сына, – проговорил Страбон, изогнув уголки губ в подобии улыбки.
– Ну что ж, это очень щедрый и уместный жест, особенно в свете поражения Сеяна. Может, в Играх вы и не победили, зато заслужили приз за правильный спортивный дух! От лица Капитолия говорю вам обоим большое спасибо! – Счастливчик расплылся в улыбке, однако ответа Плинтов не дождался, поэтому взмахнул рукой. – А теперь пора вернуться на арену!
От таких новостей голова Кориолана пошла кругом. Сеян был прав насчет привычки Страбона скрывать возмутительное поведение своего сына с помощью щедрых жестов. Разумеется, ситуация требовала решительных мер. Особой реакции от свидетелей вчерашнего эпизода с креслом в Хевенсби-холле не последовало, но все наверняка его обсуждали. Вряд ли премия для ментора-победителя обошлась слишком дорого, учитывая обстоятельства. Другое дело, на что готов Плинт ради того, чтобы скрыть от публики вчерашнюю вылазку Сеяна на арену? Не собирается ли он купить молчание Кориолана?
«Не важно, это сейчас не важно», – сказал себе Кориолан. Гораздо лучшей новостью была возможность получить приз Плинтов. От Академии он не зависел, так что ни директор Хайботтом, ни даже доктор Галл права голоса тут не имели. Полная стипендия освободит Кориолана от их власти и уберет с его плеч тяжкий груз беспокойства о своем будущем! И без того высокие ставки Десятых Голодных игр теперь взлетели до самой стратосферы! «Сосредоточься, – велел себе Кориолан, медленно вдыхая и выдыхая. – Сосредоточься на Люси Грей».
