– Нет! – вскричал Щенок, и его возглас эхом разнесся по Хевенсби-холлу. Щенок долго стоял истуканом, потом схватил свое кресло и покинул помост для менторов, проигнорировав протянутый Липидом микрофон. С грохотом поставив кресло рядом с Ливией, Щенок помчался к выходу, изо всех сил пытаясь не разреветься.
Коралл подошла к Мизену. Кориолану пришло в голову, что она собирается его столкнуть вслед за Ламиной. Вместо этого Коралл присела на перекладину, обхватила ее ногами для устойчивости и помогла союзнику ухватиться за опору обеими руками. Топор повредил ему колено, хотя пока было неясно, насколько серьезно. Юноша-трибут сполз вниз, Коралл последовала за ним и подняла второй трезубец, который не добросил Теннер. Мизен прислонился к столбу, ощупывая ногу.
Исполнив над телом Ламины победный танец, Теннер подошел к ним. Мизен усмехнулся и поднял ладони, чтобы тот хлопнул по ним двумя руками. Едва Теннер это сделал, как Коралл вонзила второй трезубец ему в спину. Теннер упал прямо на Мизена, и тот, держась за столб, оттолкнул его в сторону. Теннер повернулся кругом, тщетно пытаясь избавиться от трезубца, но колючие лезвия сидели глубоко. Он рухнул на колени с обиженным видом, вероятно, не особо удивившись предательству союзников, и упал ничком. Мизен прикончил его ножом, перерезав горло. Затем сел, прислонившись спиной к столбу. Коралл оторвала кусок от флага Ламины и занялась перевязкой.
В студии лицо Счастливчика вытянулось, выражая крайнее изумление.
– Вы все видели то же, что и я?
Домиция тихо собирала вещи, удрученно поджав губы, зато в протянутый Липидом микрофон заговорила спокойно и отстраненно:
– Неожиданно… Я думала, Теннер может выиграть. Вероятно, ему удалось бы стать победителем, если бы не предательство союзников. Хороший урок для всех нас. Смотри, кому доверяешь.
– И на арене, и вне ее, – сочувственно покивал Липид.
– Везде, – согласилась Домиция. – Знаете, Теннер был очень добродушным юношей, и Дистрикт-4 этим воспользовался. – Она печально посмотрела на Феста с Персефоной, словно это могло на них плохо отразиться, и Липид неодобрительно поцокал языком. – Благодаря менторству в Голодных играх я многому научилась. Я дорожу приобретенным опытом и желаю всего наилучшего оставшимся менторам.
– Отлично сказано, Домиция. Думаю, ты только что показала своим собратьям-менторам, как надо проигрывать с честью! – воскликнул Липид. – Счастливчик?
На экране возник Счастливчик, который пытался крекером сманить Джубили с люстры.
– Чего тебе? Разве ты не должен поговорить со вторым? Как там его? С сыном полководца?
– Он отказался от комментариев, – вздохнул Липид.
– Давайте-ка вернемся к нашему шоу! – объявил Счастливчик.
Однако шоу подошло к концу. Коралл закончила перевязывать колено юноши-трибута и собрала трезубцы, выдернув их из тел жертв. Мизен в сопровождении союзницы неспешно захромал по полю, и оба скрылись в облюбованном ими тоннеле.
Подошла Сатирия и велела менторам переставить кресла в два аккуратных ряда по четыре места. Ио, Урбан, Клеменсия и Випсания сели впереди, Кориолан, Фест, Персефона и Иларий – сзади. Игра в «музыкальные стулья» продолжалась.
Джубили не вынес унизительной роли марионетки и напрочь отказывался слезать с люстры, поэтому Счастливчик насел на репортеров в Хевенсби-холле и снаружи арены, где толпа зрителей разделилась на команды, поддерживая полюбившихся трибутов. Команда Люси Грей состояла из молодежи и стариков, мужчин, женщин и даже нескольких безгласых, – впрочем, те вряд ли считались; болельщики прихватили их с собой держать плакаты.
Кориолану хотелось, чтобы Люси Грей увидела, как много людей ее любят. Ему хотелось, чтобы она знала, как он ее защищает. Кориолан стал более активным, постоянно подзывал к себе Липида, если на арене ничего не происходило, и превозносил Люси Грей до небес. В результате подарки от спонсоров достигли рекордного показателя, и он смог бы ее кормить по меньшей мере неделю. Теперь оставалось только смотреть и ждать.
Трич выбрался из укрытия, чтобы забрать топор Ламины и получить от Випсании еду. Тесли подобрала еще один упавший беспилотник и еду от Урбана. До самого вечера не произошло практически ничего, пока на арену не вышел Рипер, протирая сонные глаза. Глядя на заколотых Теннера и особенно Ламину, он явно не мог понять, что с ними случилось. Походив кругами под перекладиной, он поднял тело девушки и отнес туда, где лежали Бобин и Марк. Затем оттащил к ним Теннера. В течение следующего часа он отнес в импровизированный морг Дилл и Соль.
И только Джессап остался лежать в стороне. Вероятно, Рипер боялся заразиться бешенством. Аккуратно разложив тела в ряд, юноша-трибут смахнул вьющихся над ними мух. Немного подумав, он пошел и отрезал еще один кусок от флага, прикрыл трупы и вызвал очередную волну негодования среди зрителей. Рипер встряхнул ткань Ламины, обвязал вокруг плеч на манер плаща и начал медленно кружиться, глядя через плечо, как та развевается. Затем побежал, раскинув руки, и флаг струился за ним в лучах предзакатного солнца. Устав от дневных хлопот, Рипер забрался на трибуны и стал ждать.
– Клемми, ну покорми же его наконец! – не выдержал Фест.
– Не лезь не в свое дело! – отрезала Клеменсия.
– У тебя сердца нет! – воскликнул Фест.
– Я – хороший менеджер. Учтите, Голодные игры могут затянуться.
Кориолан подумал, что ее стоит пригласить в Цитадель, когда он пойдет показать доктору швы. Компания ему не повредит, а Клемми сможет пообщаться со своими любимыми гадюками.
В пять часов всех учеников отпустили по домам. Оставшиеся менторы пошли ужинать тушеной говядиной и пирогом. Кориолан не особо скучал по Домиции и уж точно не по Щенку, однако они служили неплохим буфером между ним и личностями вроде Клеменсии, Випсании и Урбана. Даже Иларий со своими жалкими рассказами о величии семейства Хевенсби начал его напрягать. Когда Сатирия в восемь вечера разрешила им уйти, Кориолан сразу направился к выходу, надеясь, что показать швы доктору еще не поздно.
Солдаты в Цитадели его узнали, заглянули в сумку с учебниками и пустили внутрь без сопровождения. Кориолан немного поплутал, потом просидел в клинике целых полчаса, ожидая доктора. Она проверила его жизненные показатели, осмотрела швы, которые успешно заживали, и велела ждать.
Лаборатория буквально бурлила. Раздавались быстрые шаги, громкие голоса и нетерпеливые команды. Кориолан напряженно прислушивался, но так и не понял, что происходит. Несколько раз упоминались арена и Голодные игры, и он принялся гадать, какая между всем этим связь. Наконец пришла доктор Галл и тоже взглянула на его швы.
– Еще пару дней, – с уверенностью заявила она. – Скажите мне, мистер Сноу, вы знали Гая Брина?
– Знал? – переспросил Кориолан, сразу обратив внимание на прошедшее время. – Да. Мы ведь учимся в одном классе. Кажется, на арене он потерял обе ноги. С ним все хорошо?..
