Мне очень жаль, что для тебя все так обернулось. Наказание Каски Хайботтома выглядело чрезмерно строгим, и я стал гадать, с чего бы это. Я ведь уже рассказывал, что в Университете он с твоим отцом были не разлей вода. Ближе к концу учебы между ними произошла какая-то размолвка. Очень, кстати, для них нетипично. Каска рвал и метал, кричал, что напился и придумал это шутки ради. Твой отец заявил, что ему следует быть благодарным. Что он сделал ему большое одолжение. Твой отец ушел, а Каска остался пить до самого закрытия. Я спросил, что случилось, и он сказал только одно: «Как мотыльки на огонь». Здорово он тогда напился. Полагаю, в конце концов они помирились, хотя, может, и нет. Вскоре оба закончили учебу, устроились на работу, и больше я их не видел. Люди постоянно то сходятся, то расходятся.
Обрывок истории лишь отчасти объяснял, почему директор Хайботтом так его ненавидит. Ссора. Размолвка. Судя по горечи, с которой директор говорил об отце Кориолана, они вовсе не помирились либо успели поссориться еще раз. Какой же мелочный слабак этот Каска Хайботтом! Сколько можно лелеять студенческие обиды? Особенно учитывая, что его воображаемый обидчик давно мертв. «Успокойся уже, а? – подумал Кориолан. – Какое это теперь имеет значение?»
За обедом Улыба, Дылда и Блоха захотели услышать о казни во всех подробностях, и Кориолан постарался удовлетворить их любопытство. Его идею насчет использования соек-пересмешниц для стрельбы по мишеням встретили с энтузиазмом и даже посоветовали поделиться ею с начальством. Радость омрачало только одно: Сеян сидел с понурым видом и к своей лапше не притронулся. Кориолан ощутил тревогу: в последний раз, когда Сеян потерял аппетит, он также утратил и рассудок.
Позже, драя пол в столовой, Кориолан прижал его к стенке.
– Что тебя тревожит? Не отстану, пока не расскажешь.
Сеян макнул швабру в ведро с грязной водой.
– Я все думаю о том, что случилось бы, если бы толпа на нас напала. Стали бы мы стрелять?
– Ну нет, вряд ли, – отмахнулся Кориолан, хотя сам задавался тем же вопросом. – Наверное, выпустили бы пару автоматных очередей в воздух и все.
– Если я помогаю убивать людей в дистриктах, то чем это лучше участия в Голодных играх?
Предчувствие Кориолана не подвело. Сеян опять скатился в трясину этических проблем.
– А как ты себе все это представлял раньше? Я имею в виду, когда решил пойти в миротворцы.
– Я думал, что смогу стать медиком, – признался Сеян.
– Медиком, значит, – повторил Кориолан. – Врачом, что ли?
– Нет, врачом можно стать только после Университета, – объяснил Сеян. – Санитару специальное образование не нужно. Я хотел помогать раненым, капитолийцам или жителям дистриктов, если случится какой-нибудь конфликт. По крайней мере, я никому не причинял бы вреда. Корио, я сильно сомневаюсь, что смогу убить человека…
Кориолан ощутил укол раздражения. Неужели Сеян забыл, что именно его безрассудство привело к тому, что Кориолану пришлось убить Бобина? Из-за эгоизма этого зануды его лучшему другу выпало преступить ту самую черту… Он подавил смех, вспомнив о старине Страбоне. Подумать только, у военнопромышленного магната – сын-пацифист! Кориолан представил, какие беседы происходили у отца с сыном.
– Как насчет войны? – напомнил он Сеяну. – Ты все-таки солдат.
– Знаю. Наверное, на войне будет по-другому, – вздохнул Сеян. – Я должен верить в то, за что сражаюсь. Я должен верить, что благодаря моим усилиям мир станет лучше. Как выяснилось, в мирное время спрос на медиков невелик. Список желающих устроиться в медпункт очень длинный. К тому же нужна рекомендация, а сержант мне ее точно не даст.
– Почему? Идея-то отличная! – одобрил Кориолан.
– Я слишком хорошо обращаюсь с оружием, – напомнил другу Сеян. – Я стреляю как снайпер. Отец учил меня с ранних лет. Я упражнялся каждую неделю, сколько себя помню. Он считает это частью семейного бизнеса.
Кориолан растерялся.
– Почему же ты это не скрыл?
– Я пытался. Честно говоря, я стреляю намного лучше, чем показываю на тренировках. Я вовсе не хотел выделяться, но остальные в отряде просто никуда не годятся… Кроме тебя, конечно!
– Да, кроме меня. – Кориолан рассмеялся. – Послушай, Сеян, ты принимаешь все слишком близко к сердцу. У нас казнят вовсе не каждый день. Если дойдет до дела, просто стреляй мимо.
Его слова лишь подстегнули Сеяна.
– Вдруг из-за того, что я вас не прикрою, погибнешь ты, или Дылда, или Улыба?
– Эх, Сеян! – в отчаянии воскликнул Кориолан. – Перестань загоняться по любому поводу! Вечно ты боишься самого худшего! Ничего подобного не случится. Мы все умрем прямо тут от старости или из-за чрезмерного усердия при мытье полов! А пока перестань попадать по мишени. Или сделай вид, что у тебя глаз болит. Или руку прищеми дверью, что ли!
– Другими словами, прекрати потакать своим слабостям…
– Хватит все драматизировать! Именно так ты и попал на арену, помнишь? – спросил Кориолан.
Сеян вздрогнул, будто Кориолан дал ему пощечину. Немного поразмыслив, Сеян понимающе кивнул.
– И едва не убил нас обоих. Ты прав, Корио. Спасибо. Обязательно обдумаю твои слова.
В субботу разразилась гроза, оставив после себя толстый слой грязи и насыщенный влагой воздух, который можно было выжимать, как губку. Внезапно Кориолан полюбил соленую стряпню повара и каждый раз буквально вылизывал тарелку. Ежедневные занятия сделали его более сильным, гибким и уверенным в себе. Теперь он стал бы достойным соперником в драке с местными, хотя те и проводили целые дни в шахте. Конечно, до рукопашной дойдет вряд ли, учитывая арсенал миротворцев, но Кориолан чувствовал себя готовым ко всему.
Во время тренировок по стрельбе он поглядывал на Сеяна, который стал слегка мазать. Резкое ухудшение меткости привлекло бы внимание. Будь на месте Сеяна любой другой парень, Кориолан счел бы, что тот набивает себе цену, однако Плинт никогда не хвастался. Если он сказал, что стреляет как снайпер, значит, так оно и есть. Вот бы привлечь его к уничтожению соек-пересмешниц! Впрочем, вряд ли он согласится. В конце занятия Кориолан подал идею насчет соек сержанту.
– Неплохая мысль. Убьем двух птиц одним камнем, – похвалил сержант.
– Надеюсь, побольше, чем двух! – пошутил Кориолан, и сержант хмыкнул.
После изнурительного наряда в прачечной, где они загружали грязную форму в огромные стиральные машины, вынимали чистую и клали ее в сушилки, затем сортировали и складывали, Кориолан заскочил в столовую и поскорее помчался в душ. У него разыгралось воображение, или щетина на лице действительно стала гуще? Он восхищенно водил бритвой по подбородку и думал о том, что детство закончилось. Вытерев голову полотенцем, он заметил, что волосы понемногу отрастают.
Предвкушение концерта в Котле наполнило душевую радостным возбуждением. Очевидно, Голодные игры в этом году не смотрел никто из новобранцев.
