Кориолан вернулся на свое место (теперь она знала, где его найти), чтобы спокойно слушать и предвкушать их воссоединение, до которого оставалась всего одна песня. Люси Грей запела, и глаза его наполнились слезами: он узнал мелодию, услышанную некогда в зоопарке.
В тихой долине вечерней порой
Слушай, любимый, как поезд гудит.
Поезд, любимый, поезд гудит,
Порой вечерней поезд гудит.
Кориолан почувствовал толчок локтем, обернулся и увидел широкую улыбку на лице Сеяна. Пожалуй, приятно, когда рядом тот, кто понимает значение этой песни. Тот, кто знает, через что они прошли.
Дом построй мне, высокий дом,
Чтобы мне видеть всегда наперед,
Как мой любимый мимо идет,
Видеть, как любимый мимо идет.
«Это про меня! – хотелось закричать Кориолану на весь зал. – Я и есть ее любимый! И я спас ей жизнь».
Письмо напиши мне и марку наклей,
Только, любимый, слез ты не лей.
Отправь в Капитолий, туда, где тюрьма.
Письмо в Капитолий, мой адрес – тюрьма.
Надо ли сначала сказать «привет»? Или просто взять и поцеловать ее?
Розы алеют, фиалки синеют,
Птички небесные знают, любимый,
Поцеловать! Точно, просто взять и поцеловать.
Знают, любимый, знают, о да,
Как я люблю, как люблю я тебя.
– Доброй всем ночи! Надеюсь, мы увидимся на следующей неделе! Не скучайте!
Публика зааплодировала, и Люси Грей улыбнулась Кориолану. Он двинулся ей навстречу, обходя тех, кто собирал импровизированные стулья и складывал обратно в кучу. Люси Грей окружили миротворцы, и она любезно заговорила с ними, при этом бросая взгляды на Кориолана. Он помедлил, давая ей время закончить, и просто стоял, наблюдая за ней – такой красивой, такой влюбленной.
Пожелав ей доброй ночи, миротворцы начали расходиться. Кориолан пригладил волосы и пошел навстречу Люси Грей. До нее оставалось рукой подать, как вдруг раздался шум, звон разбитого стекла и возмущенные голоса. Кориолан обернулся. Сквозь редеющую толпу ломился темноволосый парень примерно одного с ним возраста, одетый в рубашку без рукавов и рваные на коленях штаны. По его лицу струился пот, судя по расхлябанным движениям, он изрядно напился. На плече висел похожий на ящик инструмент с клавишами. Следом тащилась дочка мэра, Мэйфэр, презрительно сжав губы и брезгливо обходя завсегдатаев.
Кориолан перевел взгляд на сцену. Люси Грей холодно смотрела на парочку в упор, растеряв все веселье. Остальные музыканты заботливо обступили ее, приветливые улыбки сменились на их лицах гневом и печалью.
«Это он, – подумал Кориолан в совершенной уверенности, и живот у него скрутило, – тот самый возлюбленный из песни».
Глава 24
Хрупкая Мод Беж нахмурилась, сжала кулачки и заслонила собой Люси Грей.
– Катись-ка ты отсюда, Билли Бурый! Ты нам больше не нужен!
Билли Бурый покачнулся, рассматривая музыкантов.
– Куда вы без меня, Мод Беж?
– Проживем как-нибудь. Иди давай! И проныру свою забирай, – велела Мод Беж.
Люси Грей обняла малышку одной рукой и прижала к себе – то ли успокоить, то ли удержать.
– Без меня у вас звук не тот. Совсем не тот! – заплетающимся языком проговорил Билли Бурый, хлопнув по своему инструменту.
– Обойдемся и без тебя, Билли. Ты свой выбор сделал. Теперь оставь нас в покое, – тихо сказала Барб Лазурь, но в голосе ее прозвенела сталь. Тэм Янтарь промолчал, кивнув в знак согласия.
На лице Билли Бурого промелькнула боль.
– Ты тоже так считаешь, Кларк?
Кларк Кармин прижал к груди скрипку.
Хотя музыканты различались по цвету волос, стати и чертам лиц, Кориолан заметил между этими двумя явное сходство. Братья, что ли?
– Пойдем со мной. Вдвоем мы вполне проживем, – взмолился Билли Бурый, однако Кларк Кармин остался непреклонен. – Ну и ладно! Вы мне тоже не нужны! Никто из вас! Сам прекрасно справляюсь.
К нему двинулись двое миротворцев. Один из тех, кто угощал Люси Грей самогоном, положил руку ему на плечо.
– Давай отсюда, парень. Представление окончено.
Билли Бурый отпрянул, потом пихнул его. Вмиг добродушная атмосфера концерта исчезла без следа, воздух буквально зазвенел от напряжения. Шахтеры, которые прежде не обращали на Кориолана внимания или вежливо ему кивали, прикладываясь к бутылке, вдруг сделались враждебными. Миротворцы мгновенно насторожились, и Кориолан машинально подтянулся. Полдюжины солдат двинулись к Билли Бурому, шахтеры рванули вперед. Кориолан приготовился к драке… и тут кто-то выключил свет. Котел погрузился в кромешный мрак.
На миг все застыли, и наступил полный хаос. Кориолан получил кулаком по губам и тут же врезал в ответ. Он наносил удары наугад, стараясь никого близко не подпускать. Им овладела та же звериная ярость, что и на арене. В ушах раздался голос доктора Галл. «Вот тебе человечество в естественном состоянии! Ты увидел человеческую природу без прикрас». Да, такова человеческая природа без налета цивилизации, и он опять ее часть. Бьет куда попало руками и ногами, оскалив зубы в темноте.
Снаружи раздался гудок, затем еще и еще, из двери хлынул поток света от фар грузовика. Свист, приказы разойтись. Люди ринулись к выходу. Кориолан пытался идти против течения, хотел найти Люси Грей, затем понял, что лучше поискать ее на улице. Он пробился сквозь толпу, по пути отвешивая удары, и вывалился на ночной воздух. Местные разбегались, миротворцы стояли кучками, лишь делая вид, что готовы пуститься в погоню. Большинство находились в увольнительной, а организованного отряда, чтобы подавить вспыхнувшее волнение, поблизости не оказалось. К тому же в темноте было не видно, с кем драться. Решили все спустить на тормозах. Кориолана неприятно удивило, что на этот раз шахтеры дали отпор.
Посасывая разбитую губу, он встал напротив двери, однако не дождался ни Люси Грей, ни даже Билли Бурого. Подумать только, она была так близко!.. Есть ли из Котла другой выход? Да, у сцены виднелась какая-то дверь, наверное, через нее они и ускользнули. Зато Мэйфэр Липп уйти не удалось. Она стояла в окружении миротворцев – не под арестом, но и не свободна.
– Я ничего не сделала! Вы не имеете права меня задерживать! – крикнула она солдатам.
– Извините, мисс, – проговорил миротворец. – Ходить по улицам в такой час одной небезопасно. Либо позвольте вас проводить, либо мы позвоним вашему отцу.
