Люси Грей прислонилась к его плечу.
– Послушай, прости, если расстроила тебя вчера. В смерти моего отца ты не виноват. Когда это случилось, мы с тобой оба были детьми.
– Знаю. Извини, если я погорячился. Просто не вижу смысла притворяться и что-то из себя изображать. Я вовсе не согласен со всем, что делает Капитолий, но я родом оттуда и убежден в необходимости порядка, – проговорил Кориолан.
– Мы с ребятами считаем, что человек приходит на землю уменьшать, а не увеличивать страдания. Думаешь, Голодные игры – это правильно? – спросила Люси Грей.
– Честно говоря, я не совсем понимаю, зачем мы их устраиваем! Увы, люди слишком быстро забывают войну и то, что мы сделали друг с другом. На что мы способны. И дистрикты, и Капитолий. Знаю, политика Капитолия воспринимается здесь как чрезмерно жесткая, однако мы всего лишь пытаемся держать ситуацию под контролем. Иначе наступит хаос, и люди бросятся убивать друг друга, как на арене. – Кориолан впервые попытался облечь в слова свои мысли в разговоре с кем-нибудь кроме доктора Галл. Он чувствовал себя немного неуверенно, как ребенок, который учится ходить, и все же обрести самостоятельность было приятно.
Люси Грей чуть отстранилась.
– По-твоему, люди именно этим и займутся?
– Конечно. Если не будет закона и того, кто обеспечивает его соблюдение, то мы превратимся в зверей, – проговорил он уже более убежденно. – Нравится тебе это или нет, лишь Капитолий в состоянии нас защитить.
– Хм. Значит, Капитолий меня защищает. И что же я должна за это отдать? – спросила она.
Кориолан поворошил огонь палкой.
– Отдать? Да ничего.
– Нам, музыкантам, пришлось лишиться многого. Мы не можем ни путешествовать свободно, ни выступать без разрешения, ни петь какие нам вздумается песни. Попробуй оказать сопротивление при облаве – и тебя застрелят, как моего папу. Попробуй защитить семью – и тебе проломят голову, как моей маме. Не слишком ли цена высока? Ради свободы я готова рискнуть.
– Значит, твои родители были бунтарями. – Кориолан особо не удивился.
– Мои родители были музыкантами! – отрезала Люси Грей. – Мы не принадлежим ни к дистриктам, ни к Капитолию, ни к повстанцам, ни к миротворцам – мы сами по себе. И ты такой же, как мы! Ты хочешь решать сам за себя. Ты умеешь дать отпор. Я это знаю, потому что ты помог мне в Играх!
Ну что ж, ей удалось его подловить. Если Голодные игры необходимы Капитолию, а Кориолан пытался их сорвать, разве тем самым он не подверг сомнению авторитет Капитолия? Дал отпор, как сказала она? В отличие от Сеяна, который выражал неповиновение открыто, Кориолан действовал более спокойно и менее явно.
– Вот что я тебе скажу: если бы не Капитолий, этого разговора могло вообще не быть, как и нас с тобой! Мы бы давно сгинули в войне всех против всех!
– Раньше люди обходились и без Капитолия. Полагаю, они будут жить, когда о нем никто уже и не вспомнит, – заявила Люси Грей.
Кориолан подумал о мертвых городах, мимо которых проезжал по пути в Дистрикт-12. Люси Грей утверждала, что ее ансамбль много путешествовал, так что она наверняка тоже их видела.
– Вопрос в том, сколько их выживет. Когда-то Панем был великой страной. Посмотри, что с ней стало!
Кларк Кармин принес Люси Грей растение, которое выкопал на мелководье, – заостренные листья, белые цветочки.
– Ого! Ты нашел стрелолист, он же китнисс на старый манер. Молодец, Кларк! – Кориолан подумал, что для букета цветы не очень-то годятся, в отличие от бабушкиных роз, однако девушку занимали исключительно клубни, свисавшие с корней. – Рановато сорвал.
– Угу, – согласился Кларк Кармин.
– Зачем он вам? – спросил Кориолан.
– Для еды. Через несколько недель клубеньки вырастут до размеров приличного картофеля, и мы их пожарим, – сообщила Люси Грей. – Некоторые называют его болотной картошкой, но мне больше нравится китнисс – звучит приятно.
Подошел Тэм Янтарь с уловом – он успел почистить, выпотрошить и разрезать его на кусочки. Завернув рыбу в листья, он добавил каких-то травок, и Люси Грей положила ее на тлеющие угли. К приходу Мод Беж и Сеяна, набравших целое ведерко ежевики, рыба пожарилась. После долгой ходьбы и плавания к Кориолану вернулся аппетит. Он съел до крошки свою долю рыбы, хлеба и ягод. Потом Сеян сделал им сюрприз – полдюжины сахарных печенек от «ма», которые остались от его доли недавней посылки.
Перекусив, они расстелили одеяло под пологом леса, прислонились к стволам деревьев и стали смотреть на пушистые облачка в ослепительно синем небе.
– Никогда не видел неба такого цвета, – признался Сеян.
– Лазурное, – кивнула Мод Беж. – Как Барб Лазурь. Это ее цвет.
– В каком смысле? – не понял Кориолан.
– Каждый из нас получил первое имя в честь героя баллады, а второе – в честь любимого цвета. Барб – Барбара Аллен и лазурное небо. Я – Мод Клэр и Беж, как светлые клавиши пианино. А Люси Грей – особенная, потому что так звали героиню ее баллады, Люси и Серый, на старый лад.
– Все верно, серый – цвет зимнего дня, – кивнула Люси Грей с улыбкой.
Раньше Кориолан особо не задумывался над их именами – просто считал немного странными. Беж и янтарь напоминали о старых украшениях в шкатулке Мадам-Бабушки, лазурный, бурый и карминовый были ему незнакомы. Что же касается баллад, то кто знает, откуда они вообще взялись? Кто в своем уме станет давать такие имена детям?
Мод Беж ткнула его пальцем в живот.
– Твое имя похоже на наши!
– Как так? – со смехом воскликнул Кориолан.
– Из-за второй части – «сноу» значит снег. Белый, как снег! Белоснежный! – хихикнула Мод Беж. – Ты знаешь балладу про какого-нибудь Кориолана?
– Вряд ли. Может, напишешь? – спросил он, ткнув ее в ответ. – «Баллада про Кориолана Сноу»!
Мод Беж уселась ему на живот.
– Песни у нас сочиняет Люси Грей! Почему бы тебе не попросить ее?
– Перестань его донимать! – Люси Грей притянула Мод Беж к себе. – Пожалуй, тебе стоит вздремнуть перед тем, как мы отправимся домой.
– Меня есть кому понести! – заявила Мод Беж, пытаясь вырваться. – А я буду им петь!
Клементина, Клементина, дорогая Клементин!
– Ну-ка тихо! – цыкнул на нее Кларк Кармин.
– Лучше приляг, – велела Люси Грей.
– Лягу, если ты мне споешь! Хочу ту песню, которую ты пела, когда у меня был круп. – Девочка легла, пристроив голову на колени Люси Грей.
– Ладно, только слушай молча. – Люси Грей заправила волосы Мод Беж ей за ухо, подождала, пока та угомонится, и ласково запела:
Ножки устали. Труден был путь.
Ты возле озера приляг отдохнуть.
Солнышко село, звезды горят,
Завтра настанет утро опять.
Тут ласковый ветер. Тут травы как пух.
И шелест ракиты ласкает твой слух.
Пусть снятся тебе расчудесные сны,
Пусть вестником счастья станут они
[2].
Песня успокоила Мод Беж, Кориолан тоже почувствовал, как рассеиваются тревоги. Поел свежей еды, лежит в тени деревьев, Люси Грей нежно поет рядом – оказывается, на природе не так уж и плохо! Здесь и в самом деле красиво. Чистый прозрачный воздух, яркие цвета. Кориолан расслабился и почувствовал вкус свободы. Вот бы жить в лесу, вставать, когда вздумается, ловить себе еду и купаться в озере с Люси Грей. Кому нужны богатство, успех и сила, если есть любовь? Разве она не превыше их всех?
