Дальше последовал яростный крик вперемежку со скверными ругательствами, которые все никак не иссякали. Я его понимал, лишись я конечности, наверное, был не менее зол. Но тут даже не злость, тут скорбь и горе, и бессилие — ничего уже не исправить.
Когда Михан замолк и откинулся на подушку, прикрыв лицо руками, я присел возле него. Не самое лучшее время, но я не мог не спросить.
— Михан, — позвал я, — ты видел еще кого-то из наших? Как они?
Михан убрал руки с лица и непонимающе уставился на меня.
— Я знаю не больше твоего, — сказал он.
— Я и вовсе ничего не знаю, — пожал я плечами. — Кого призвали? Джамир? Санджей? Зунар?
Михан кивнул, потом сказал:
— Да, мы отправились вместе в императорский дворец, но нас потом распределили по разным группам.
— Значит, ты не знаешь, что сейчас с остальными? — плохо скрывая разочарование, спросил я.
Михан отрицательно замотал головой:
— Нет. Я знаю только, кого призвали, потому что Зунар передал мне все списки, и я лично этим занимался. Но после того, как нас распределили и мы покинули дворец императора…
Михан сделал паузу, скривился от боли, прижал руку ко лбу.
— Честно говоря, Азиз, — сказал Михан, не открывая глаза, — я бы сейчас и вторую ногу отдал, лишь бы узнать, что мой мальчик в порядке.
Сейчас он говорил, конечно, о Джамире. Удивительно, насколько я помнил о его методах воспитания, мне казалось, Михан суров и черств, а он вон что — чуть слезу не пустил, переживая за сына.
— Скажи, а ты не помнишь, Айриса, неуязвимая Люмбов, ее тоже призвали? — спросил я.
Михан нахмурил лоб, видимо пытаясь вспомнить, о ком это я.
— Неприкасаемая, — вспомнил он, — нет, конечно. Она осталась в Сорахашер.
— Но ведь в списках есть ее способность, — не понял я.
— Да, — рассеяно ответил Михан. — Но ей не положено. Император освободил беременных от ликвидации ракшасов.
Меня словно пыльным мешком огрели.
— А она разве беременна? — сердце колотилось в груди так громко и быстро, что я почти не слышал собственных слов.
Не может этого быть!
— Да, у нее справка была, больше месяца беременности. А что такое, Азиз? Подожди… — Михан нахмурился, придирчиво окинул с ног до головы и сурово спросил: — Твой что ли?
Я растерянно пожал плечами, уткнулся лицом в ладони. Внутри же у меня происходила полная неразбериха. Сначала я думал — как? Ведь мы предохранялись. Всегда, и за этим я тщательно следил. Но где-то видимо что-то пошло не так. Сомнений в том, от кого именно беременна Айриса, у меня не было.
Но вот во всем остальном — я испытывал самый настоящий шок. А когда шок немного стих и до меня начало доходить, что случилось, захлестнуло лавиной эмоций. Сначала злость, на себя, затем на Айрису, за то, что ничего не сказала. Теперь я понял, почему она так себя вела тогда в Хели-Била. И с ее стороны это было несправедливо, она должна была рассказать.
После злости был страх, резко сменившийся радостью. Но радость была совершенно дурацкая. Такая опасливая радость, паническая и неуверенная. С одной стороны, я едва ли был готов стать отцом сейчас. Да какой из меня к черту отец? Мне будет всего девятнадцать, когда ребенок появится на свет. Но с другой стороны. У меня будет ребёнок! Мой ребенок — моя плоть и кровь, с моими генами, а не зачатый в лаборатории от рода Игал.
— Азиз, — осторожно позвал меня Михан, — это твой ребенок?
Я молчал, улыбался как идиот, и молчал.
— Зунар не одобрит, — Михан закачал головой, и снова сурово поглядел. — Был бы ты моим сыном, разукрасил бы тебе морду за такую выходку. Мы все стараемся придерживаться традиций, первенца должна рожать законная жена. Халы как никакой другой род чтят эту традицию, они даже от наложниц никогда детей не заводили. А у тебя? По сути, этот ребёнок будет безродным. Эх, Азиз-Азиз.
— Безродным? Он ведь Игал?
— Разве Айриса твоя наложница?
— Это можно исправить, — сказал я, но получилось очень неуверенно.
Михан нехорошо усмехнулся.
А для меня теперь слова Айрисы, сказанные в Хели-Била, стали яснее некуда. Она не согласится, она обозначила это сразу, от того и закатила истерику. Но это не отменяет того факта, что это ребенок мой.
— Я пойду, — сказал я Михану.
Тот не ответил, просто кивнул и задумчиво уставил перед собой.
Я же отправился в свою палатку с тяжелыми мыслями. Хотелось поскорее позвонить Айрисе, желательно прямо сейчас, чтоб решить этот вопрос и расставить все точки над «i». Но телефоны у нас забрали еще в императорском дворце и в ближайшее время поговорить с ней не выйдет. Мне только и остается, что ждать.
* * *
На следующий день Михана Ракша отправили домой в Сорахашер, продолжать лечение. Без ноги ясное дело на поле боя от него толку бы не будет.
Утром четвертого дня за ним прилетели преданные тамас. И я вышел его проводить.
Вертолет клана приземлился на той самой поляне, где обычно сурират выгружал раненых. Михан сидел в инвалидном кресле, рядом с ним стояли преданные, и кажется, они уже готовились к переносу Михана в вертолет.
Я ускорил шаг.
— Попрощаться пришел? — усмехнулся Михан.
Я кивнул, улыбнулся в ответ.
— Хочешь, чтоб я что-нибудь передал? — Михан помедлил. — Девчонке твоей. Письмо может передать или на словах что-нибудь?
— Нет, не нужно, — отчеканил я.
Это слишком личное, к тому же разговор предстоит непростой. Да и не знал я, что мог бы ей передать. Письмо? Слова? Банальности? Написать, что вернусь, что все будет хорошо, что я ее не брошу. Я не мог этого ей обещать.
— Я могу тебя попросить никому не рассказывать об этом? — спросил я.
Михан издал тяжелый раздраженный вздох.
— Никому не стану, кроме Зунара, — сказал он, избегая моего взгляда.
— Я сам ему расскажу, но позже, — попросил я.
Михан не смотрел в мою сторону и сердито раздувал мясистые ноздри.
— Нет, Азиз. Я не могу этого обещать. Зунар твой опекун и наш нара. Если я буду молчать и покрывать тебя, Зунар будет в ярости. Поэтому прикрывать тебя я не стану. Это слишком серьезно. Но, конечно же, тебе лучше рассказать ему самому.
И так и не посмотрев в мою сторону, он гаркнул преданным:
— Давайте! Полетели!
Я смотрел, как вертолет взмывает в небо и стремительно удаляется, а вместе с ним и мои планы. Все рухнуло. Все летело к чертовой матери. Я уже знал, как все будет. Предугадать действия Зунара совсем не сложно. Раньше у него не было рычагов давления. А теперь будет ребенок, и именно им он будет шантажировать, чтоб выведать место исходной точки. И тогда мне придётся выбирать или сёстры или мой нерождённый сын. Почему сын, я не знал, наверное, мне просто хотелось, чтоб это был сын. Но все это давило на меня с неимоверной силой. Я в тупике.
