Он шагнул ко мне.
– С Рождеством.
Я дернула плечом.
– Праздник же завтра.
– Знаю. Открывай.
Я потянула за веревочку, подняла крышку коробочки и увидела внутри черно-белую фотографию. На ней были мы с папой, снимок был сделан за день или два до его смерти. Мы стояли на крыльце и улыбались друг другу. От изображения веяло спокойствием, которое я давно позабыла. Я прижала пальцы к губам, глаза моментально наполнились слезами, и теплые капли покатились по щекам.
Глава тридцать пятая
Кэтрин
Эллиотт припарковал «Крайслер» на подъездной дорожке перед домом миссис Мейсон. Сквозь маленькие окошки я увидела, что ее машина стоит в гараже, и, хоть свет в доме не горел, мне стало спокойнее оттого, что психолог дома, ждет меня.
Эллиотт взял меня за руку, так что наши пальцы переплелись, поднес мою руку к губам.
– Спасибо тебе за сегодня. И за это, – сказала я, похлопывая по коробке, в которой лежала рамка.
– Она тебе нравится? – спросил он.
Я кивнула.
– А свой подарок ты получишь завтра.
– Справедливо.
– Это мелочь.
– Тебе не обязательно что-то мне дарить. Когда я снова тебя увижу?
– В полдень? О, боже.
– Что такое?
– Я ничего не приготовила для миссис Мейсон.
– Она не обидится, Кэтрин.
– Но они купили мне подарки.
– Они?
– Мистер Мейсон принес какие-то свертки. О, боже. Я просто ужасный человек. Сегодня мне нужно было что-то для них сделать.
Эллиотт фыркнул.
– Все нормально. Если хочешь, завтра мы можем что-нибудь найти, тогда и преподнесешь им.
– Например?
Он прищурился.
– Не знаю. Придумаем что-нибудь, утро вечера мудренее.
Я чмокнула его в губы, но Эллиотт перехватил мою руку.
– Что? – спросила я, не переставая улыбаться.
Улыбка Эллиотта померкла.
– У меня какое-то плохое предчувствие. Провожу тебя до двери. Я же могу это сделать, да?
Я кивнула.
Эллиотт не стал заглушать двигатель, и мы рука в руке зашагали к крыльцу. Я повернула ручку и толкнула дверь, забибикала сигнализация, но я ввела код, чтобы ее отключить.
– Видишь? Все в порядке, – прошептала я.
– Полагаю, нехорошее предчувствие у меня возникло из-за того, что приходится с тобой расставаться.
– Счастливого Рождества, – сказала я, привставая на цыпочки.
Я чмокнула Эллиотта в губы, помахала рукой и проследила, как он идет к машине. Рождественская ель вся светилась в темноте гостиной, ее мягкое сияние освещало мне путь на кухню. Я запнулась, почувствовав, что наступила на что-то липкое, потом прошла дальше, к выключателю, чтобы зажечь свет. Снаружи зафырчал, отъезжая от дома, «Крайслер», а я щелкнула выключателем.
Мой рот приоткрылся, меня замутило, я в ужасе уставилась на красные брызги и пятна, покрывавшие поверхности кухонных столов, дверь холодильника, вымощенный плиткой пол. Кого-то волокли через кухню, об этом свидетельствовали четыре тонкие полосы, следы от пальцев, оставшиеся на полу, как будто тот, кого тащили, безуспешно пытался зацепиться за что-нибудь. Тело протащили через кладовку-прачечную, а оттуда – в гараж.
Я сглотнула подступившую к горлу желчь, дрожащей рукой закрыла рот. Судя по количеству крови, оставшейся на полу, стенах и мебели, тот, кто все это устроил, не щадил свою жертву.
– Бекка? – позвала я дрожащим голосом. Кашлянула. – Бекка?
Медленно, крадучись я подошла к двери, ведущей в коридор, взялась за дверную ручку; она была липкой от крови, мои пальцы скользили по ней, но в конце концов я кое-как повернула ручку и приоткрыла дверь.
– Бекка? – Я нащупала на стене выключатель и зажгла свет. Лампочки в прямоугольной люстре зажигались не одновременно, одна за другой. Мой желудок подпрыгнул к горлу. Кто-то обмакнул пальцы в натекшую на пол кровь и нарисовал на стенах корявые рисунки. По моим щекам потекли слезы. – Б-бекка?
Я прошла мимо кухни и двери, ведущей в гараж, ощупью проковыляла по коридору, безуспешно ища на стенах выключатели. Наконец мне удалось нащупать один, и я зажгла свет в коридоре. Посмотрела налево: дверь в мою комнату была открыта. Вся правая стена коридора была испачкана кровью, красные следы тянулись от спальни миссис Мейсон.
Я вся дрожала, волоски у меня на руках встали дыбом, и все же я заставила себя подойти к комнате миссис Мейсон. Дверь была открыта нараспашку, внутри темно.
– Миссис Мейсон? – позвала я еле слышным шепотом. Протянула руку, нащупала выключатель, и вспыхнувший свет осветил царивший в комнате кровавый разгром.
На комоде лежала сумочка миссис Мейсон, но я бегом устремилась в ванную, крича:
– Бекка?
В ванной никого не было. Я вернулась к комоду, схватила сумочку, высыпала все ее содержимое на накрытую покрывалом кровать. Мелочь, бумажник, косметика, мобильный. Вцепившись в телефон, я открыла журнал недавних звонков и набрала верхний номер в списке.
– Алло? – прозвучал в трубке озадаченный голос мистера Мейсона.
– Это… Это я, мистер Мейсон. Это Кэтрин.
– Кэтрин? У тебя все в порядке? Что происходит?
– Я только что пришла домой. Я… – Я бросилась к двери комнаты, закрыла ее и заперла. – Я в доме.
– Хорошо. Кэтрин… дай мне поговорить с Беккой.
– Ее здесь нет, – прошептала я дрожащим голосом. – Тут кровь. Повсюду кровь, – у меня перехватило дыхание, слезы потекли потоком.
– Кровь? Кэтрин, передай трубку Бекке. Немедленно.
– Ее здесь нет! Ее нет в доме, а от ее комнаты к гаражу тянется кровавый след!
– Я вешаю трубку, Кэтрин. Сейчас позвоню в полицию. Сиди там, никуда не уходи.
– Нет, не вешайте трубку! Мне страшно!
– Я позвоню в полицию, а потом сразу же тебе перезвоню. Я уже сажусь в машину, приеду через пять минут.
В трубке воцарилась тишина; я прижала телефон к щеке и крепко зажмурилась, чтобы не видеть эту ужасную кровавую сцену.
Я не знала, что делать, поэтому стала считать. Досчитала до десяти, потом до двадцати, затем до ста, досчитала до пятисот. На счете «пятьсот шесть» входная дверь оглушительно хлопнула, так что лампочки на рождественской елке закачались.
– Кэтрин! – взревел мистер Мейсон.
Вдали загудели полицейские сирены.
Я с трудом поднялась на ноги, побежала по коридору, в конце которого меня поймал мистер Мейсон. Я вцепилась в него и разрыдалась.
