К тому времени как я доковыляла до пересечения Мейн-стрит и Саут-стрит, мне хотелось получить шляпу, воду и солнцезащитный крем. А еще я мысленно бранила себя за то, что отклонила предложение Эллиотта.
Солнце пекло мне макушку и обжигало плечи. Уже через пять минут ходьбы по шее и вискам у меня потекли капли пота. В горле пересохло, словно я наглоталась песка. Я зашла во двор мистера Ньюби и, борясь с желанием встать под дождеватель, несколько минут постояла в тени деревьев, прежде чем двигаться дальше.
У тротуара затормозил приземистый красновато-коричневый седан. Водитель перегнулся через сиденье и принялся крутить ручку, опуская стекло. В окне показалась голова Эллиотта.
– А теперь холодный напиток и кондиционер тебя не привлекают?
Я вышла из тени и, не удостоив его ответом, продолжила путь. Настойчивые люди всегда стараются настоять на своем. Сейчас Эллиотт хочет подвезти меня до дома, потом ему захочется войти в дом или даже пригласить меня погулять.
Автомобиль медленно полз по улице рядом со мной. Эллиотт больше ничего не говорил, хотя окно не закрыл, и охлажденный воздух утекал наружу. Я шла по газону между дорогой и тротуаром, молча благодаря судьбу за прохладный ветерок, исходивший из открытого окна «Крайслера».
Эллиотт то и дело посматривал на мое мокрое от пота лицо и через три квартала предпринял вторую попытку.
– Хорошо, нам не обязательно заезжать в кафе. Я просто отвезу тебя домой.
Я продолжала идти, хотя ступни горели огнем, а мозг словно жарили в печке. На небе не было ни облачка, и ничто не мешало солнечным лучам опалять все и вся.
– Кэтрин! Пожалуйста, позволь отвезти тебя домой. Я не буду с тобой разговаривать, просто подвезу тебя и сразу же уеду.
Я остановилась, щурясь от яркого света. Казалось, весь мир выгорел на солнце, поблек, и остались только солнечные блики, танцующие на асфальте.
– Никаких разговоров? – спросила я, прикладывая ладонь козырьком ко лбу, чтобы видеть лицо Эллиотта. Даже если он не станет со мной говорить, это сделают его глаза.
– Если это то, чего ты хочешь. Если так ты уйдешь с солнцепека. Это опасно, Кэтрин, тебе еще три мили идти.
Я поразмыслила. Эллиотт прав, глупо идти пешком по такой жаре. И чем я помогу мамочке, если слягу с солнечным ударом?
– Ни слова? – спросила я.
– Клянусь.
Я состроила рожицу.
– Ты не умеешь держать обещания.
– Я ведь вернулся, не так ли? – Я нахмурилась, но Эллиотт замахал рукой, призывая меня поскорее забраться в машину. – Прошу, Кэтрин, позволь отвезти тебя домой.
Он поставил машину на ручной тормоз, потом снова наклонился, протянул мускулистую руку к двери со стороны пассажира и открыл ее.
Я опустилась на сиденье, обтянутое велюром цвета шоколада, закрыла дверь и подняла стекло. Потом откинулась на спинку, наслаждаясь потоками прохладного воздуха.
– Спасибо, – сказала я, закрывая глаза.
Верный своему слову Эллиотт не ответил и просто молча отъехал от обочины.
Я покосилась на него. Он сглотнул слюну, дернув кадыком, забарабанил пальцами по рулю. Он нервничал. Мне хотелось сказать, что я не кусаюсь, но все еще ненавижу его за то, что сбежал и заставил меня скучать по нему долгих два года. И что, несмотря на все это, в мире есть вещи, которых стоит бояться гораздо сильнее, чем меня.
Глава восьмая
Кэтрин
– Малышка, малышка, малышка, – проговорила Алтея, обнимая меня. Она усадила меня на кухонный табурет, метнулась к раковине и намочила тряпку холодной водой.
Улыбаясь, я поставила локти на стол и подперла подбородок ладонью. Алтея посещала гостиницу нечасто, но всегда тряслась надо мной как курица-наседка. Удачно, что она появилась у нас именно сегодня!
Алтея сложила тряпку и приложила ее к моему лбу.
– Так жарко, что я даже не могу надеть свой парик. О чем ты только думала, дитя?
– О том, что хочу попасть домой, – ответила я, закрывая глаза. В доме по-прежнему было душно и тепло, но, по крайней мере, солнце больше не пекло мне макушку. – Как думаете, мамочка позволит включить кондиционер?
Алтея вздохнула, вытерла руки о передник и уперла их в бока.
– Я думала, он уже включен. Давай я проверю, – она стремительно повернулась, так что юбка взметнулась колоколом вокруг ее полных бедер, быстро прошла через комнату и, прищурившись, посмотрела на термостат. – Он выставлен на шестнадцать, а температура в комнате тридцать два градуса, – она снова пощелкала языком. – Боже мой, боже мой. Придется твоей мамочке вызвать кого-нибудь.
– Я могу это сделать, – сказала я, делая движение, чтобы встать.
– Малышка, а ну-ка сядь! Ты же вся красная, а там, где не красная – белая, как полотно.
Она силой усадила меня на стул, потом принялась рыться в кухонных шкафчиках и, наконец, нашла чистый стакан. Алтея наполнила его льдом из холодильника и схватила кувшин со сладким чаем.
– Просто сиди здесь и пей. Твоя мамочка скоро вернется, она и сама может позвонить болвану, который чинит обогреватели и кондиционеры.
Я улыбнулась Алтее. Она была одной из моих любимых постоялиц, в то время как одна только мысль о необходимости общаться с Поппи и ее отцом лишала меня сил.
– Итак, – начала она, облокачиваясь на стол. – Как дела в школе?
– Как обычно, – ответила я. – Точнее, почти как обычно. В классе появился новый парень. Сегодня он подвез меня до дома.
– Вот как? – оживленно воскликнула Алтея. Ее лицо было испачкано в муке. Наверное она, как обычно, что-то стряпала. Она единственная из постояльцев гостиницы помогала мамочке, но лишь потому, что не могла усидеть на месте. Она то что-то пекла, то прибиралась, напевая одну и ту же мелодию: какой-то старинный церковный гимн, текст которого я почти не помнила. Волосы она всегда собирала в пучок на затылке, но одна темная прядь неизменно выбивалась из ее прически и спадала на лоб.
Алтея обмахивалась бумажной тарелкой, на ее лбу и груди блестели бисеринки пота.
– Это Эллиотт, – сказала я, надеясь, что Алтея вспомнит это имя. Увы, это ей не удалось.
– Кто это? Извини, малышка. Я так замоталась с работой и изучением Библии, что почти не обращала внимания на то, что происходит вокруг.
– Мы с ним познакомились летом, два года назад. Он был моим другом.
– Был другом или по-прежнему является другом? – Алтея выгнула бровь. – Потому что тебе, дитя, нужен друг. Тебе нужен десяток друзей. Ты слишком много времени проводишь за работой. Господь мне свидетель, такое бремя непосильно для маленькой девочки.
– Был, – заявила я, отчаянно стараясь проявить твердость.
– Ой-ой, – протянула Алтея. – Что же случилось?
