– Сейчас я здесь, – возразила Уиллоу. – И я тоже говорю «нет».
– Нет и еще раз нет, – повторила Алтея. – Мэвис, скажи им.
– Я… Я не знаю.
– Не знаешь? – воскликнула Алтея. Я еще никогда не слышала от нее такого решительного, даже сурового тона. – Как ты можешь не знать? Она же твоя дочь. Положи конец этому безумию.
– Я… – начала мамочка.
Дверь, открываясь, скрипнула, и на пороге появилась мамочка в халате, перекрыв мне обзор.
– Что ты здесь делаешь, Кэтрин? Иди спать. Сейчас же.
Она захлопнула дверь у меня перед носом, и в комнате снова зашептались сердитые голоса.
Я отшатнулась, пошла обратно к себе и закрыла за собой дверь. Некоторое время я смотрела на полоску света под дверью и гадала, почему они обсуждают меня, и против чего так решительно протестовала Алтея. Музыкальная шкатулка вдруг заиграла, но тут же умолкла, выведя меня из задумчивости. Я поставила к двери комод и, посчитав, что этого недостаточно, придвинула к нему кровать и села. Я смотрела на вход в свою комнату, пока от усталости мои веки не опустились сами собой. Скорее бы рассвет.
Когда я открыла глаза во второй раз, я прежде всего подумала о том, закончилось ли ночное собрание гостей. Я оделась и спустилась вниз, размышляя, не приснились ли мне события прошлого вечера и минувшей ночи. Грязь, которую развел дядя Жаб, исчезла. Гостиная, столовая и кухня сияли чистотой, несмотря на то, что мамочка готовила. Пахло свежим бисквитом и жареными колбасками, в кастрюльке булькало мясо, а мамочка что-то напевала себе под нос.
– Доброе утро, – поприветствовала она меня, сливая воду из кастрюли в раковину.
– Доброе, – осторожно ответила я.
Я так давно не видела мамочку в хорошем настроении, что не знала, как реагировать.
– Твои дядя и кузина уехали. Я сказала ему, чтобы он какое-то время не приезжал. Случившееся вчера вечером просто непростительно.
– Долго они теперь не приедут? – спросила я.
Мамочка повернулась ко мне, в ее глазах я прочла раскаяние.
– Мне жаль, что дядя наговорил тебе столько гадостей. Этого больше не повторится, обещаю, – я села за стол, и мамочка поставила передо мной тарелку. – А теперь ешь. У меня еще есть пара неоконченных дел. К завтраку спустятся несколько гостей. Так много работы, а я плохо спала ночью.
Она вышла из комнаты.
– Малышка? – из кладовки вышла Алтея, повязывая на талии фартук. Она взяла тряпку и стала протирать микроволновку. – Мы тебя разбудили?
– Это вы прибрали за дядей Жабом? Или это мамочка?
– Просто не думай об этом, – она посмотрела в окно. – Лучше ешь. Твой мальчик уже здесь.
– Ой, – я запихнула в рот сосиску, схватила пару бисквитов и куртку, закинула на плечо рюкзак. Когда я открыла входную дверь, Эллиотт уже стоял на крыльце.
– Пока, малышка! – крикнула мне вслед Алтея.
Глава четырнадцатая
Эллиотт
Когда Кэтрин вышла на крыльцо, одной рукой я придержал дверь, а в другой держал черничный хлеб.
– Завтрак?
– Спасибо, – поблагодарила Кэтрин.
В руках она тоже держала какую-то выпечку.
Я фыркнул.
– Мы уже делимся друг с другом хлебом. Это многое значит.
Кэтрин покраснела и села на пассажирское сиденье. Я закрыл дверь, обежал вокруг машины и плюхнулся на водительское место. Кэтрин молчала, и от этого я нервничал еще сильнее.
– Все хорошо, я надеюсь?
– Ага, я просто устала, – ответила она, глядя в окно.
Я тронулся с места.
– Ты хорошо спала?
– Хорошо. Вроде бы.
Я покосился на Кэтрин и увидел, что все ее руки от запястий до локтей покрыты красными отметинами в форме полумесяцев.
– С тобой точно все в порядке?
Кэтрин опустила рукава.
– Это ерунда. Нервный тик.
– И по какой причине ты так нервничала?
Она пожала плечами.
– Просто не могла уснуть.
– Что я могу сделать? – спросил я.
Меня охватило отчаяние.
Кэтрин откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза.
– Сейчас мне просто необходимо вздремнуть.
Я тронул ее за колено.
– Спи, а я поведу.
Она зевнула.
– Слышала, Анна Сью устраивает хэллоуинскую вечеринку на следующей неделе.
– И что?
– Ты туда пойдешь?
– А ты?
Кэтрин открыла глаза. Несмотря на усталый вид, она выглядела удивленной, как будто ждала, что я сейчас признаюсь в неудачной шутке.
– Нет. Мне не интересны переодевания.
– Даже на один вечер?
Она покачала головой и снова закрыла глаза.
– Нет, особенно если все это устраивает Анна Сью Джентри.
– Значит, запасемся попкорном и будем смотреть ужастики у меня дома?
Она улыбнулась, не открывая глаз.
– Звучит заманчиво.
Плечи Кэтрин расслабленно поникли, все тело обмякло, дыхание выровнялось. Я старался вести машину медленно, поворачивал аккуратно, по широкой дуге. Когда мы въехали на грунтовую дорогу, которую я заранее присмотрел, Кэтрин съехала со спинки сиденья и привалилась к моему плечу. Манипулируя свободной рукой, я припарковался на обочине, остановил машину и заглушил двигатель. Я просто сидел, пока Кэтрин спала. Она тихонько посапывала во сне. У меня онемели плечо, рука и зад, но я все равно не смел шевельнуться.
Небо на несколько минут очистилось, потом снова потемнело, стал накрапывать мелкий дождик. Я играл в игры на своем телефоне, пока заряд батареи не показал 1 процент, а потом медленно поставил мобильный на подзарядку в автомобильное зарядное устройство. Боковым зрением я посмотрел на спящую девушку. Кэтрин казалась мне еще меньше, чем два года назад. Она стала более хрупкой и изящной, и все же была крепким орешком. Я никогда не встречал никого похожего на нее и знал, что уже никого не полюблю так сильно, как ее.
Кэтрин даже не представляет, как важна для меня. Я так долго ждал возможности вернуться к ней, и вот мы сидим в тишине в старой, холодной машине, и все это кажется сном. Я дотронулся до ее волос, просто чтобы напомнить себе, что все происходящее с нами реально.
Мой телефон зазвонил, и я поспешил ответить на вызов, пока Кэтрин не проснулась.
– Алло? – прошептал я.
– Привет, – сказал папа.
Я закатил глаза.
– Да?
– В общем, я пообещал твоему дяде Джону не звонить тебе и ничего не просить, но Кимми лишилась своей квартиры. Мы временно живем у Рика, но у него новая девушка, с которой Кимми не ладит. Я не смог найти работу, и дела идут неважно. Знаю, у тебя скоро день рождения, а твоя тетя Ли всегда дарит тебе пару сотен баксов. Если ты сможешь взять их авансом и одолжить мне, клянусь, я верну их к Рождеству или чуть позже.
