– О, боже! Мне так жаль!
– Вы кто? – заорал незнакомец.
– Я… Я дочь Мэвис. Услышала шум наверху. Я не знала, что вы у нас поселились. Простите, сэр. Мне очень жаль. Это больше не повторится.
– Закрой дверь! Что за дыра?!
Я захлопнула дверь и закрыла глаза. Щелкнул замок – это постоялец заперся изнутри.
Тэсс выглянула из-за угла.
– Я же тебе говорила, – мрачно заметила она.
Я снова зажмурилась, пытаясь собраться с мыслями, потом покачала головой и бросилась к лестнице.
– Не могу поверить, что сделала такое.
Достав журнал регистрации, я просмотрела его и увидела запись, сделанную рукой мамочки: «Уильям Хайтмейер». Я посмотрела вверх, размышляя, не вернуть ли новому постояльцу деньги и не предложить ли ему переехать в отель «Супер 8».
– Любой бы на твоем месте ошибся, – заверила меня Тэсс.
– Я даже не посмотрела журнал регистрации, просто посчитала шум наверху странным, потому что в этом доме чудачества в норме.
– Не говори так. Он вернется.
– Они никогда не возвращаются, – я строго посмотрела на Тэсс. – Не ходи наверх. Держись подальше от его комнаты.
Она выставила перед собой руки, словно защищаясь.
– Что? Разве я дала тебе повод думать, что полезу к нему? Почему ты мне это говоришь?
Я поглядела на нее с прищуром.
– Просто не ходи наверх.
– Может быть, этот дом проникает тебе в голову, несмотря на то, что свободного места там осталось немного? Кажется, кое-кто монополизировал твои мысли.
Я постаралась сдержать улыбку.
– Ты имеешь в виду Эллиотта?
– Я имею в виду Эллиотта, – подтвердила Тэсс, присаживаясь на высокий табурет рядом с кухонным столом. Она подперла голову ладонями. – Какой он? Я пару раз видела его на улице. Он довольно милый.
– «Довольно»?
– Настоящий великан.
– Никакой он не великан. Он просто высокий, с головы до ног покрыт мускулами, и рядом с ним я чувствую себя в безопасности.
– В безопасности, – повторила Тэсс.
– Сегодня вечером во время игры он побежал и заработал тачдаун, принесший его команде победу. Все игроки его команды выбежали на поле, целая толпа, и подняли Эллиотта на руки. Когда его все-таки поставили на землю, он посмотрел в толпу, ища взглядом меня.
Я положила на стол чистые столовые приборы, достала пачку салфеток и принялась свертывать их для завтрашнего утра.
Тэсс, сонная, но довольная, наблюдала за моей работой, ожидая продолжения рассказа.
– И он… – я прикрыла рот ладонью, пытаясь спрятать широкую улыбку. – Он указал на меня и сделал вот так. – Я продемонстрировала давешний жест, означающий «я тебя люблю».
– Так он в тебя влюблен? – спросила Тэсс, глядя на меня широко открытыми глазами.
Я пожала плечами.
– Эллиотт говорит, что влюблен.
– И что ты чувствуешь?
– Думаю, что я тоже его люблю. Хотя, кто знает.
– Кэтрин, он же оканчивает школу в мае.
– Как и я.
Я улыбнулась и свернула последнюю салфетку.
– Что ты хочешь сказать? Ты что, уедешь? Ты не можешь уехать. Ты же обещала остаться.
– Я еще не думала об этом. Никто не говорит об отъезде.
– Он хочет остаться здесь?
– Не знаю. Я не спрашивала. Не волнуйся о том, что не можешь контролировать.
Тэсс встала, ее глаза заблестели от слез.
– Ты же моя единственная подруга. Если этот Эллиотт тебя любит, а ты любишь его, вы вместе уедете. Ты нас покинешь. Что мы тогда будем делать?
– Я никуда не уеду. Успокойся, – сказала я.
Только бы вся эта суматоха не разбудила Дюка.
– Ты хочешь уехать? – не унималась Тэсс.
Я посмотрела на нее снизу вверх – в ее глазах стояли слезы. На миг мне захотелось солгать, но папа учил меня всегда говорить правду, даже если это нелегко, даже если правда причиняет боль.
– Мне всегда хотелось уехать, с самого детства. Дубовый ручей для меня не дом.
Тэсс сжала дрожащие губы и опрометью выбежала из кухни, громко хлопнув дверью. Я закрыла глаза и ждала, что потревоженный наверху гость, и так уже обозленный из-за внезапного вторжения, спустится и начнет ругаться.
Кухня сияла чистотой, так что я поднялась по лестнице и закрыла за собой дверь своей комнаты. Подышала на ладони и потерла их друг о друга. Пожалуй, стоит достать из шкафа толстое одеяло. Некогда белое и стеганое, оно лежало сложенное на полке, над вешалками с моей одеждой. Подпрыгнув, я достала его, развернула и расстелила на кровати.
Маленькие белые плиточки на полу в моей ванной обжигали босые ступни ледяным холодом, и, когда я открыла кран, вода из душа потекла ледяная. Приближалась очередная морозная зима, типичная для Оклахомы, и я заворчала, вспоминая, как еще несколько дней назад солнце припекало так, что на улице можно было поджариться.
Прошло несколько минут, прежде чем горячая вода добралась вверх по трубам до моей ванной. Старый металл дрожал и гудел из-за того, что температура воды изменилась.
Я часто гадала, не будит ли этот шум других обитателей дома, но обычно все продолжали мирно спать.
Мне вспомнилось сердитое лицо Тэсс, но я отказывалась чувствовать вину. Я встала под теплую воду и стала представлять, как летний ветерок развевает волосы Эллиотта, а я веду машину вдоль залива, а может быть, даже вдоль Западного побережья. Куда бы мы ни поехали, мне виделись только уходящее вдаль шоссе и пальмы. Вот Эллиотт берет меня за руку, и наши пальцы переплетаются. Мы едем туда, где лето никогда не кончается, а когда становится слишком жарко, океан дарит нам прохладу.
Я втирала в волосы шампунь, а сама представляла нашу с Эллиоттом поездку. Однако, чем дальше мы ехали, тем темнее становилось небо и холоднее делался ветер. Эллиотт вез нас по Калифорнии, но он больше не улыбался. Мы оба задрожали, поняв, что, кроме нас, на дороге больше никого нет. Я огляделась по сторонам и поняла, что все дома, стоящие по обе стороны от шоссе, как две капли воды похожи на нашу гостиницу на Джунипер-стрит. Мы проезжали мимо нее снова и снова, но как бы сильно Эллиотт ни давил на газ, этот дом продолжал нас преследовать. Над нами сгустилась ночь, и фонари гасли один за другим. Эллиотт жал на газ, но машина все замедляла ход, а потом и вовсе остановилась посередине какой-то пустоши, вокруг которой стояло множество гостиниц на Джунипер-стрит.
Входные двери всех домов распахнулись, на пороге каждой гостиницы стояла мамочка, и ее лицо скрывалось во мраке.
Я села в кровати, широко открыв глаза, и стала ждать, пока они привыкнут к темноте. Кутаясь в халат, я пыталась вспомнить, как именно закончила принимать душ и легла спать, но не смогла. Бесполезно, я лишь впустую теряла время.
