Эллиотт заметил меня и стал проталкиваться ко мне.
– Кэтрин! – завопил он.
Я изо всех сил пыталась протолкаться к нему, но Эллиотт добрался до меня первым, одной рукой подхватил меня на руки и поцеловал в губы.
– Ты это сделал! – радостно воскликнула я. – Если после этого тебе не дадут стипендию, то они просто сумасшедшие!
Он молча смотрел на меня.
– Что? – спросила я и засмеялась.
– Просто я никогда не видел тебя такой счастливой. Это удивительно.
Я плотно сжала губы, стараясь не улыбаться от уха до уха, как идиотка.
– Я тебя люблю.
Эллиотт рассмеялся, потом крепко обнял меня и зарылся лицом мне в волосы. Я прижалась щекой к его мокрым волосам и поцеловала его в лоб.
Толпа все еще ликовала, а местные полицейские пытались поддерживать видимость порядка. Другая половина стадиона быстро пустела, и автобусы команды «Зимородков» уже завели двигатели.
– Янгблад! – позвал тренер Пекэм.
Эллиотт подмигнул мне.
– Встретимся возле моей машины.
Он напоследок поцеловал меня в щеку, поставил на землю и стал протискиваться сквозь толпу к остальной команде, собравшейся в центре поля.
Меня толкали и пихали, пока наконец людское море не вынесло меня, словно мячик, на край поля. Родители и ученики раздавали всем белые свечи, закрепленные в белых картонных коробочках. Чем больше свечей было роздано, тем тише становился шум.
Миссис Брубейкер остановилась передо мной, держа в руках свечу.
– Это… в честь памяти о Пресли.
– Спасибо, – сказала я, принимая свечу.
Миссис Брубейкер попыталась улыбнуться, но уголки ее губ дрожали. Она отвернулась и стала раздавать свечи другим ученикам.
– Ты просто отвратительна, – громко сказала стоявшая поодаль Татум. Она была в своей форме чирлидерши. – Как ты можешь держать эту свечу, зная то, что ты знаешь?
– Что я знаю? – переспросила я.
– Где сейчас Пресли! – закричала Татум.
Люди вокруг стали поворачиваться к нам.
– Да, – поддакнула Бри. – Где она, Кэтрин? Что вы с Эллиоттом с ней сделали?
– Вы, наверное, шутите! – воскликнула я.
– Идем, – прошептала Мэдисон, беря меня под руку. – Тебе не обязательно все это выслушивать.
– Убирайся! – выкрикнула Бри, указывая на парковку. – Эллиотт что-то сделал с Пресли! Он не герой! Он убийца!
– Бри, – обратилась к ней Татум, – это не вина Эллиотта. Во всем виновата она. – Она шагнула ко мне, сверкая глазами. – Это ты сделала.
Чей-то отец подошел к Татум.
– Так, девочки. Что происходит?
Бри указала на меня пальцем.
– Кэтрин терпеть не могла Пресли. – Она указала на подошедшего Эллиотта. – А он избавился от Пресли, чтобы сделать Кэтрин приятное.
– Это правда? – спросила чья-то мама.
– Нет! – настаивала я, чувствуя взгляды десятков пар глаз.
По толпе поползли перешептывания, и радостные крики смолкли.
Мать Татум обняла дочь за плечи.
– Тебе лучше уйти.
– Почему? – спросила Мэдисон. – Кэтрин не сделала ничего плохого.
– Пусть они уйдут! – закричал кто-то. – Выгоните их!
– Убирайтесь!
– Пошли прочь!
– Перестаньте его чествовать! Он что-то сделал с Пресли Брубейкер!
– Убийца!
– О, боже, – пробормотала Мэдисон.
Старшеклассники толкали Эллиотта, и он толкался в ответ.
– Оставьте его в покое! – закричала я.
– Идем, Кэтрин. Кэтрин, – Мэдисон потянула меня за руку, в ее глазах я увидела страх.
Родители тоже начали оскорблять Эллиотта. Через толпу пробился дядя Джон, раскинув руки, заслонил Эллиотта и стал уговаривать окружающих одуматься, но другие мужчины стали толкать и его тоже, выкрикивали ему в лицо оскорбления. Эллиотта пихали со всех сторон.
– Прекратите! – закричала Ли, подбегая к толпе. – Перестаньте!
Кэй кричала на чью-то маму, потом отпихнула ее.
Прожекторы, направленные на поле, освещали сцену потасовки. Те зрители, которые еще оставались на трибунах, застыли, наблюдая за происходящим на поле. Народ активно выпускал пар.
Эллиотт перехватил мой взгляд и махнул рукой, призывая меня уходить, а другой рукой отпихивая тех, кто толкал его. Мэдисон снова потянула меня за руку, и я пошла за ней, но, обернувшись через плечо, посмотрела на Эллиотта. Полицейские схватили Эллиотта и дядю Джона и стали выталкивать их из толпы, заслоняя от ударов. Им вслед плевали, бросали смятые бумажные стаканчики. Даже полицейским пришлось кричать и угрожать толпе, чтобы пройти.
Одного напоминания о Пресли оказалось достаточно, чтобы Эллиотт из героя и всеобщего любимца превратился в чужака, которого все ненавидят.
Мы последовали за полицейскими, Эллиоттом и Джоном и остановились только у ворот стадиона.
– Я бы на вашем месте туда не возвращался, – предупредил один из копов. – Толпа большая, все на взводе.
Эллиотт нахмурился, но кивнул.
К нам подбежали Кэй и Ли. Кэй обняла сына, а Джон одной рукой обнял Ли за плечи.
– Как ты? – спросила Кэй Эллиотта.
– Нормально, – ответил тот. Воротник его свитера был порван. – Они набросились на меня ни с того ни с сего.
– Идемте, – скомандовала Ли. – Нам лучше уехать.
– Сначала я отвезу Кэтрин домой, – вскинулся Эллиотт.
– Я могу ее подвезти, – предложила Мэдисон.
Эллиотт с тревогой посмотрел на меня.
– Со мной все хорошо. Поезжай. Увидимся позже. – Я привстала на цыпочки и чмокнула его в уголок рта.
Ли и Кэй повлекли Эллиотта к его машине. Он то и дело оглядывался на меня, не смотрел, куда идет, пока Кэй что-то ему не сказала.
Мэдисон обернулась и посмотрела на толпу. Освещение на стадионе погасло, и в темноте горели сотни крошечных огоньков; ученики и родители, держа в руках зажженные свечи, запели какой-то церковный гимн. Мэдисон дернула меня за рукав.
– Мне неприятно говорить, но это довольно жутко, не находишь? Они только что нападали на Эллиотта, а теперь распевают «О, благодать».
– Это и впрямь немного жутко. Минуту назад все эти люди готовы были растерзать Эллиотта, а теперь спокойно стоят, как зомби.
– Идем.
– Ты точно не хочешь подождать Сэма? – спросила я.
– Я напишу ему сообщение, мы с ним встретимся позже.
