– Это ужасно. Почему девочка путешествует вместе с ним?
– Дюк приезжает сюда по работе. У Поппи нет матери.
– Бедный ребенок.
Я поерзала.
– Кто еще?
– Когда у нас гостит Алтея, она готовит и прибирается, она всегда дает мне отличные советы. Именно она посоветовала мне простить тебя.
– Умная дама, – Эллиотт улыбнулся.
– Иногда приезжают дядя Жаб и кузина Имоджен, но они бывают у нас реже остальных. После их последнего визита мамочка сказала дяде Жабу, чтобы он какое-то время не приезжал.
– «Дядя Жаб»?
Я пожала плечами.
– Если он выглядит как жаба и говорит как жаба…
– Он брат твоей матери или отца? Или муж чьей-то сестры?
– Не знаю, – ответила я, задумчиво глядя в потолок. – Я никогда не спрашивала.
Эллиотт фыркнул.
– Это странно.
– Все это странно, поверь.
В комнате было темно, дом притих, только время от времени по коридору проходила Уиллоу да изредка проезжали машины по улице. Комод стоял, прислоненный к двери, а его подпирала кровать, так что я почти не боялась внезапного вторжения кого-то из гостей. Я потянулась к Эллиотту и осторожно поцеловала его припухшую губу.
– Не больно? – спросила я.
– Ни капельки.
Я легла, прижавшись щекой к груди Эллиотта, и стала слушать, как бьется его сердце. На несколько секунд оно зачастило, потом снова стало биться ровно. Эллиотт обнял меня и тихо заговорил, звук его низкого голоса успокаивал.
– Рождественские каникулы, потом Рождество, затем Новый год, а потом – последний семестр старшей школы. Через месяц после Нового года тебе исполнится восемнадцать.
Я моргнула.
– Ух ты. С трудом верится.
– Все еще планируешь остаться здесь?
Я обдумала его вопрос. Раньше мне казалось, что восемнадцать лет – это некий недостижимый рубеж. Однако сейчас, когда рядом был Эллиотт, даривший мне тепло и безопасность, моя былая решимость пошатнулась.
– Нерешительность – это нормально, – проговорил он.
Я ущипнула его за бок, и Эллиотт почти беззвучно вскрикнул. В ответ он принялся меня щекотать, и я взвизгнула, но тут же поспешно закрыла рот ладонью.
Мы тихо хихикали, и тут дверная ручка повернулась.
– Кэтрин? – позвала Уиллоу.
Я замерла, обмирая от страха. Пришлось собрать в кулак всю храбрость, чтобы заговорить.
– Я уже легла, Уиллоу. Что тебе нужно?
Дверную ручку снова дернули.
– Что у тебя там за дверью?
– Мой комод?
Уиллоу снова толкнула дверь.
– Зачем?
– Потому что у меня нет замка, а гости думают, что могут заходить ко мне в любое время.
– Впусти меня! – захныкала она.
Несколько секунд я собиралась с духом, но, если молчать, будет только хуже.
– Нет. Я в постели. Уходи.
– Кэтрин!
– Я сказала, уходи!
Дверная ручка в последний раз дернулась, потом в коридоре зазвучали удаляющиеся шаги Уиллоу.
Я уронила голову Эллиотту на грудь и наконец-то вздохнула с облегчением, словно до сего момента находилась под водой.
– Чуть не попались.
Он обнял меня крепче, и тепло его рук быстро помогло мне успокоиться.
– Эта Уиллоу определенно из Чикаго.
Я чуть повернулась, чтобы видеть дверь.
– Ты что, до утра туда будешь таращиться? – спросил Эллиотт.
– Эллиотт, если она сюда войдет…
Он ждал, что я продолжу, расскажу правду.
– Скажи это. Расскажи мне все.
Я нахмурилась, все внутри меня восставало против этого признания.
– Они пытаются удержать меня здесь. Мамочка и гости.
– Почему?
– Опять вопросы, – сердито пробормотала я.
Тепло и спокойствие снова от меня ускользали.
– Кэтрин, – настаивал Эллиотт, – что здесь происходит? Чем они тут занимаются?
Я прикусила нижнюю губу.
– Новые гости… Они не уезжают. Порой я нахожу их чемоданы в подвале или туалетные принадлежности в ванных комнатах. К нам не часто приезжают новые постояльцы, в основном живут постоянные, но…
Эллиотт помолчал.
– И давно это продолжается?
– Это началось вскоре после того, как мы открылись.
– Что с ними происходит? С новыми гостями?
Я пожала плечами, на глаза навернулись слезы.
Эллиотт обнял меня крепче. Несколько минут мы молчали.
– Новых гостей никто не приезжал искать?
– Нет.
– Может, это что-то другое. Возможно, постоянные гости просто воруют у новых.
– Может быть.
– И ты никогда не видела, чтобы кто-то уезжал?
– Никто из тех, кто приезжал один.
Эллиотт вздохнул и обнял меня крепче. В конце концов веки мои налились тяжестью; как я ни старалась наблюдать за тенями под дверью, темнота окутала меня, и я провалилась в сон.
Когда я снова открыла глаза, Эллиотт уже ушел. Зимние птицы чирикали в ярком свете дня, а ветер в кои-то веки не завывал за окном. Я оделась, чтобы идти в школу, собрала волосы в хвост и тут услышала звон кастрюль в кухне, а потом загудела пожарная сигнализация. Я помчалась вниз, но на пороге кухни остановилась как вкопанная при виде царившего там хаоса. Мамочка готовила завтрак, и запах подгоревшего бекона смешивался с запахом гари.
Я открыла окно, схватила со стола подложку под горячее и стала махать ею, чтобы дым поскорее ушел из помещения. Через несколько секунд сигнализация выключилась.
– Батюшки, я, наверное, весь дом перебудила, – сказала мамочка.
– Ты в порядке? – спросила я.
– Я… – она огляделась и сердито фыркнула при виде растекшегося по полу разбитого яйца.
Я наклонилась, собрала в ладони желток и скорлупу и бросила все это в раковину. Мамочка была опытной кухаркой и пекарем, так что я быстро догадалась, что случилось.
– Дюк здесь? – спросила я. Однако в следующую секунду заметила «Крайслер» Эллиотта, припаркованный у обочины. – Ой! Мне пора бежать!
Он вышел из машины, но его улыбка была не такой ослепительной, как обычно, а глаза смотрели не так оживленно, как всегда.
Когда я села на пассажирское сиденье, он взял меня за руку, но молчал всю дорогу до школы. Мы оба знали, что сегодняшний день будет хуже вчерашнего. Чем больше проходило времени с исчезновения Пресли, тем враждебнее становились окружающие в отсутствие новостей о ней.
