Генерал достал из кармана штанов сотовый и ткнул в номер Крепса.
— Ты уже подходишь, Дим? — прохрипел в трубку.
— Да, шеф, — тут же отозвался тот, давая понять, что кругом много людей. Поэтому и обратился не по званию и не по позывному.
— У нас во дворе какой-то хрен маячит. Такой тюфячок в пальте. Ты подойди, рассмотри поближе, а? Ну поинтересуйся, как пройти в библиотеку? Думается мне, неспроста он тут оказался.
— Ща, — сообщила трубка, и Крепс, не отключившись, очень вежливо осведомился у кого-то: — Вы не подскажете, как на Калининский пройти?
Кирсанов из окна наблюдал, как мужичок отскочил в сторону и резво помчался прочь.
— Готово, Бек, срисовал, — тут же доложил личный помощник, заходя в подъезд.
— При Саньке ни слова, — рыкнул в трубку Кирсанов и отправился открывать дверь. И пока Александра поила всех чаем, переодевала Лешика, умудрившегося облиться соком, Бек выслушал немногословный, но емкий доклад Крепса: невысокий мужик, лет под шестьдесят, одутловатое лицо, страдает одышкой, на носу круглый шрам от фурункула и глаза отмороженные.
— Ну знаешь, Бек, как у снулой рыбы, — нехорошо усмехнулся Крепс.
— Ну тебя угораздило спросить, — мотнул головой Кирсанов. — Прям о Санькиной фамилии.
— А что? — почесал репу Крепс. — Калининский, Новый Арбат сейчас.
— Ну да, — кивнул Кирсанов. — Но ты попал в точку, Дима! Вот теперь бы узнать, кто это под мои окна притопал?
— Может, Александра Андреевна его опознает? — пробурчал чуть слышно Крепс, наблюдая, как жена командира помогает сыну правильно застегнуть рубашку.
— Нет, — мотнул головой Бек, а громко скомандовал: — Так, Алексей, остаешься с Димой. А мне мама спину натрет и вернется. Ладно?
— Да, — кивнул мальчик. — Мне нужно точно знать, куда корабль станет!
— Дима тебе поможет, — велел Бек, а его адъютант лихорадочно закрутил башкой в разные стороны, будто говоря: «Корабль? Какой корабль?»
— Ужасно неудобно, Сережа-а, — пропела Александра, оказавшись внизу. Опытные руки Кирсанова уже раздевали ее, точными движениями откидывая в сторону вещи. Свои. Ее. Без разницы.
— Санечка, — прошептал он. — Неудобно на потолке спать, одеяло спадает. А мои подчиненные должны охранять меня денно и нощно.
— Я поняла, — мяукнула она, поднимая руки наверх и скручивая в пучок волосы.
— Какая же ты красивая, — прорычал он, укладывая обе ладони ей на грудь. — Как раз размер в размер, — рассмеялся довольно, будто взвешивая каждую грудь у себя на ладонях.
— Угадай, как их зовут? — хихикнула Санька.
— Что? — не понял Кирсанов, а когда дошло, расхохотался. — Сдаюсь, Санечка! Точно знаю, что угадать не смогу, — пробурчал он, целуя ее в ключицу. — Говори, пока я не сдох от нетерпения.
— Марта и Берта, — радостно сообщила Александра и тут же попала в плен Кирсановских рук.
— Мне нужно срочно познакомиться с ними, — рыкнул он и, подхватив ее на руки, шагнул в жарко натопленную парилку. Уложил Саньку на нижнюю широкую полку, а сам навис над нею.
— Здравствуйте, Марта, — пробасил он, целуя правый сосок.
— Это же Берта! — рассмеялась Александра.
— Ну извините, — расхохотался Кирсанов и прикусил еще влажную от поцелуя малиновую горошинку.
Глава 19
В сауне Александре показалось, что она попала в другое измерение или на другую планету. Время, внезапно став тягуче медленным, тянулось черепашьим шагом, а потом и вовсе остановилось. Жар парилки мгновенно передался и без того жарким телам, горячим от нетерпения. Санька с трудом понимала, что творит сама и что позволяет Кирсанову. Ее руки плавно двигались по его накачанной груди, переходили на крепкие предплечья и спину. А его скользили по ее потному телу, и нетерпеливый язык, обведя полукружия вокруг Марты и Берты, двинулся дальше, лаская пупок. Спустился в самый низ живота, будто обследуя каждый миллиметр тела. Александра закричала, не выдержав. Захлебнулась от восторга, отдавая всю себя на милость победителя. Становясь его наградой и личным трофеем.
— Санечка, — просипел Кирсанов, убирая волосы с ее лица и словно любуясь ее беспомощностью. — Санечка моя, — проревел хрипло и мощно вторгся внутрь. Задвигался, лишая ее остатков разума. В круговороте чувств она кинулась навстречу ему, выводя свою партию в этом слаженном дуэте. С последним выпадом Александра прильнула к Кирсанову, снова очутившись в кольце железных объятий. Казалось, он только положил голову рядом, приминая ее к деревянной скамье. Как тут же одним движением перевернулся вместе с ней. Санька очутилась сверху, распластанной по широкой генеральской груди.
— Ты как, Санечка? — заботливо осведомился он.
— Полный обалдемон, Сережа-а, — прошептала она, прикасаясь губами к его ключице.
Это «Сережа» его добило окончательно. Кирсанов прижал Александру к себе, одной рукой зарывшись в волосы. Нежненько клюнул в нос, а потом слегка коснулся губами лба.
— Пора выходить, — прошептал он, затормошив ее. — Сейчас в купель нырнем, Александра Андреевна, — довольно хмыкнул он, поднимаясь вместе с ней. Санька попробовала вырваться. Не получилось. Вроде бы не крепко держал Кирсанов, но Александра почувствовала, словно ее намертво приклеили к будущему мужу. Пот стекал по лицу, мелкие струйки бежали вниз, но Александра могла бы поспорить, что между их телами ни одна капелька пота не просочилась.
Кирсанов вынес ее из парилки и даже чуть шлепнул по попе.
— Перестань брыкаться, Санечек, — рыкнул негромко и, отворив стеклянную дверь в душевую кабину, внес ее внутрь. Александра мельком глянула по сторонам и никакой купели не заметила. И решив, что Кирсанов приврал, немного расслабилась.
«Душ, всего лишь душ», — лениво хмыкнула про себя и тут же ощутила, как на голову, а потом и на все тело обрушился столб ледяной воды. Волосы сразу мокрой паклей повисли по спине, а глаза на миг стали бесполезными. Но самое главное, тело будто взорвалось тысячами осколков. Если бы кто-то гвоздей накидал.
— Твою мать, — проскрежетала Александра, вырвавшись из крепких объятий. Зафырчала как кошка. И тут же ощутила, как откуда-то сверху полилась теплая вода.
«Тропический душ, ептиль», — поморщилась Александра и опять оказалась в кольце Кирсановских рук.
— Не упоминай эту женщину всуе, — прохрипел он, прижимая ее к стенке.
— Что? — не поняв, пробормотала Санька, обвивая руками его шею.
— Не говори плохо о моей матери. Она померла давным-давно.
— Не буду, — пробурчала Александра, решив придумать какое-то другое ругательство. Но сейчас мысли сошлись на теле Кирсанова, нависшем над ней и уже на все готовым. Санька требовательно провела рукой по его щеке, потом по плечу, подставляя лицо для поцелуя, улыбнулась призывно.
