— Господи помилуй, Сереженька, — пробормотала сестрица. — Лара мне звонила. Сообщила, что ты в Никифоровку ездил. Что-то нашел? Обо что Сашенька ударилась?
— Нашел, Лен, — вздохнул он и принялся рассказывать о куске розового мрамора и мемориальном комплексе.
— Я знаю, — обронила Алена. — Мне тетя Валя сразу сообщила, и отец Павел письмо написал…
— Какой еще отец Павел? — не понял Кирсанов.
— Священник наш, Никифоровский. Он в храме Святого Георгия Победоносца служит. Та церковь, что около кладбища стоит.
— А-а, — протянул Кирсанов. — А мне что же ничего не сказала?
— А толку, Сережа? — тихо осведомилась Алена. — Николай таким образом вину свою замаливает, но разве это поможет?
— Тогда бы все памятники с небоскреб возводили, — усмехнулся Кирсанов и решился спросить. — А отец наш, — насилу выдавил он из себя, — какой он был? Ну я имею в виду, ревнивый, злой, лидер или ведомый…
— Маму ревновал к каждому столбу. Все не верил, что такая красавица за него замуж пошла. Постоянно искал какие-то улики. Подозревал ее… Но тремя детками Господь благословил. Да и сам мастеровой был. Все у него в руках горело. Дом быстро построил, хотел, чтобы мы до твоего рождения туда въехали и тебя бы в новый дом принесли. Но что-то они с мамой ругались в последнее время, плакала она. Даже к бабушке Нюре со мной и Ларой уходила. Он вернул нас. И все вроде наладилось. А потом с катушек слетел.
— Знаю, — пробурчал Кирсанов. — А мог его кто надоумить? Ну о маме гадости наплести?
— Так конечно, — хмыкнула Алена. — Вся Кирсановская родня против была. Мама из интеллигенции, а им работящая невестка требовалась. Такая семижильная. А мама…
— Я знаю, Алена, — перебил сестру Кирсанов. — Я тут вот что подумал. А этот наш родственник. Дядя Коля. Он в церковь ходит?
— Захожанин, — презрительно бросила сестра. — Отец Павел говорит, что придет в храм и стоит в углу…
— К исповеди не ходит? — строго осведомился Кирсанов.
— Был пару раз, — вздохнула сестра и тут же накинулась на него: — Я догадалась, куда ты клонишь! Сережа, это запрещено! Тайна исповеди…
— Да знаю я, — хмыкнул Кирсанов и заметил весело: — Помнишь, ты меня предупреждала, что мы с Санечкой в лесу заснеженном в беду попадем? Это ты кладбище в Никифоровке видела. А я с собой пакеты экстренной помощи, как дурак, вожу.
Алена захихикала и, отчитав коротенькую молитву, попрощалась.
Кирсанов сумрачно глянул в окно на заснеженный город и уже собрался вернуться к жене, как телефон пиликнул у него в руке.
— Да, Ига, — пробурчал он в трубку.
— Здравия желаю, товарищ генерал! — пророкотал в ухо заместитель и сразу принялся докладывать ситуацию по Резе: — Хозяина чайханы в оборот взяли, с муллой тоже поговорили. Не знаю, откуда у вас информация, но это Реза, и он специально в Москву за женой приехал. Вот только на его след нам выйти пока не удается.
— Значит, берите в мечети. Он же там собирается новый брак освящать?
— Ну да, — согласился заместитель. — Я тоже так подумал…
«Ничего ты не подумал», — мысленно ощерился Кирсанов, а вслух бросил неторопливо:
— Когда эта свадьба?
— В субботу, через три дня значит.
— Время есть, — буркнул Кирсанов. — Мечеть проверьте на случай возможного отхода. Наш друг постарается улизнуть, если поймет, что попал в ловушку. Да и невесту с гостями обезопасить нужно. Жертвы среди гражданского населения недопустимы. И так на «Секиру» всех собак повесили.
— Хоть бы журналюгу пропащего нашли, — вздохнул Игорь. — Я сегодня со следаками имел беседу. Нигде этого перца найти не могут…
— Найдут по-любому, — рыкнул Кирсанов. — Если только придурка инопланетяне не украли. С одной стороны, все на меня накинулись, но, если нашу планету освободили бы хоть от части папарацци, остальным бы жилось гораздо спокойнее…
— И то верно, — хмыкнул Кирсановский зам. — Развелось писак…
— Завтра доложишь обстановку, Игорь Палыч, — добродушно велел генерал, а сам подумал, что Санечку инопланетянам не отдаст. «Да и какой из нее папарацци, — хмыкнул он про себя. — Обойдетесь, инопланетяне!»
— Так точно, — отрапортовал заместитель. Кирсанов, нажав на кнопку отбоя, снова вгляделся в темноту двора и видневшейся за забором улицы.
— Кстати, о перцах, — пробурчал он раздраженно. — Выяснил кто-нибудь, как этот самый Меньшиков попал на пресс-конференцию? Кто-то же его нанял. Вполне возможно, что похититель…
«Да нет, — мысленно отмахнулся Бек. — Какая логика в таких действиях? Пришел глупый чел, наговорил гадостей и пропал. Зачем его кому-то нанимать? Меня позлить? Ерунда какая-то. Наверняка хотел прославиться. Как это сейчас говорят… Словить хайп».
Бек, как от боли, поморщился от резавшего ухо слова и попытался проанализировать ситуацию.
«Ни у друзей, ни у любовниц Толика не обнаружили, — раздраженно скривился Кирсанов. — Значит, были любовницы. И не одна! — мысленно ощерился он. — Зачем тогда жениться? — пробурчал под нос. — Хочешь гулять, гуляй! А налево ходить при жене и детях — себя не уважать, — хмыкнул он и даже опешил, понимая, что лично его к другим женщинам и не тянет. Да и зачем они, другие, если рядом Санечка и Лешик!» — довольно улыбнулся он, заглянув в палату. Жена спала. Даже отсюда он слышал ее ровное дыхание.
От созерцания жены и мыслей о судьбе незадачливого Толика Меньшикова его отвлекло странное жужжание. Кирсанов осмотрелся по сторонам: собственная трубка не подавала признаков жизни. А вот Санькина, оставленная на тумбочке, жужжала и вибрировала, весело передвигаясь по столешнице. Звякнула ложка в чашке, нежно тренькнул стаканчик.
«Твою мать, — рыкнул про себя Кирсанов. — Если опять эта странная тетя Муся или Люся, пошлю куда подальше!»
Он всмотрелся в загоревшийся синим светом экран и тупо уставился в сыпавшиеся один за другим оповещения в инстаграм.
«Красный Перец, мать твою», — пробурчал Кирсанов, снова заходя в санузел, чтобы не потревожить Санечку.
«А я тут под твоими окнами гуляю, — писал Женька Маляев. — Цветы приволок. Думаю, как передать. Выгляни в окошко, Калинка! Или твой цербер рядом и не спускает глаз? Перемахнуть к тебе через забор, что ли? И набить ему морду?»
«Я сейчас спущусь», — написал Кирсанов и уже собрался приписать, куда именно Красному Перцу воткнуть его облезлый веник, но решил ограничиться одним сообщением.
— Сюрприз-сюрприз! — прорычал он, накидывая куртку и тихо выскальзывая из палаты.
Женька Маляев еще с вечера засиделся в интернете, переписываясь с ребятами из поискового отряда. Эту часть своей жизни Женька старался не афишировать. Но каждый год на время отпуска надевал широкие потрепанные штаны, повязывал голову видавшей виды банданой и брал в руки кирку или лопату.
