— А ты, мамочка, ела когда-нибудь снег? — сипло поинтересовался Лешик между приступами кашля и хитро глянул на мать. Александра на минутку задумалась, вспоминая, как ела снег у бабушки в деревне. Да что там снег! Почки с деревьев ели или цветы — так называемую капусту, какую-то траву жрали и уверяли друг друга, что она как свежий огурец, а зеленые абрикосы вообще не поддаются подсчету. Конечно, последнее всегда выходило боком. Но ведь ели же!
Она уже собралась слегка пожурить сына, объяснить, что снег в городе обычно грязный. Но в дверь позвонили, и Лара кинулась открывать.
Сначала вошла пожилая полная докторша, а за ней Крепс, получивший указание от шефа дождаться врача около подъезда.
«Кирсанов — хитрый жук, — усмехнулась про себя Санька. — И службу несет, и про врача не забыл. Как будто тетка эта сама к нам подняться не могла, — фыркнула она, наблюдая, как врач заглядывает малышу в горло, а потом внимательно слушает легкие. — Зато наш бравый генерал избежал скандала, — подумала Санька. — Уж что-что, а делегировать функции Сергей Юрьевич умеет мастерски. Да и не генеральское дело у крылечка врача караулить. Есть для этого телохранители, заместители и адъютанты. Ну ты же не за сантехника замуж вышла, — саму себя одернула Санька и мысленно вздохнула. — Привыкай!»
— ОРВИ, — поставила дежурный диагноз врач и, написав два листа назначений, отбыла.
— Это добрая тетя-врач, — сонно заметил Лешик, когда Санька поила его теплым чаем с облепихой. — Она меня за снег не ругала. Интересно, а папа что скажет?
«Папа, — мысленно хмыкнула Александра. — Твой папа, пока мир не спасет, домой не вернется».
За лекарствами поехал Крепс, а сам Кирсанов прибыл домой под утро. Он заглянул в детскую к сыну, где на кровати-корабле, подогнув колени, дремала Санечка. И не раздумывая, перенес жену в супружескую спальню.
— Сережа, Лешика нельзя оставлять одного, — прошептала Санька, оказавшись в плену его рук. — Пусти, я с ним останусь.
— Нет, — мотнул головой Кирсанов, укладывая жену в кровать и накрывая одеялом. — Спи, Санечка. Я посижу с Алексеем.
— Ты и так всю ночь работал, — воспротивилась она.
— Я привык, — коротко бросил он. — А ты — нет. И сама еще до конца не выздоровела. Поэтому отбой, мадам!
«Вот как с ним поругаешься? — мысленно вздохнула Санька, засыпая. — И надо ли?»
Погрузившись в глубокий и спокойный сон, Александра проспала до восьми утра, а продрав глаза, сразу бросилась к сыну. Но на корабле капитана не было. Накинув халат, Санька вышла на кухню и застыла, будто громом пораженная.
Около плиты возилась тетя Валя. Жарила оладьи. И они у нее получались круглыми и высокими. Просто идеальными. За столом, в черных штанах и в таком же свитере, сидел Кирсанов, а рядом, словно брат-близнец, примостился Крепс. А справа от мужа, в трусах и майке с босыми ногами, восседал Лешик. Смотрел на отца с обожанием и жевал оладью.
— Сереж, — охнула Александра. — Что же ты его не одел? Ночью только температура спала.
— Так не холодно в доме, Санечка, — непонимающе воззрился на нее муж. — Вон на термометре двадцать три градуса. Нормальная температура…
— Лешик болеет, нужно колготки надеть и кофточку.
— Так, — пробурчал Кирсанов, строго оглядев жену, а потом сына. Потрогал нос, затем маленькую ступню. — Алексей, тебе же не холодно, — то ли спросил, то ли постановил генерал.
— Сережа, Лешеньке вообще в постели лежать надо, а он тут голым разгуливает.
— Александра Андреевна, — весело заметил Кирсанов. — Ты мне сына не порть. А то вырастим нечто оранжерейное… Ладно, — рыкнул он, — пора на службу. Асисяй уже внизу ждет, — Обратился Бек к адъютанту и пробормотал еле слышно: — Мой броник здесь или в машине?
— В багажнике, — крякнул Дима Блинников.
— Сережа, — позвала Александра. Генерал повернулся к жене, свято веря, что она не услышала последних фраз. Но не вышло, слух у Александры Андреевны оказался стопроцентным. — Ты тоже в операции примешь участие? — прошептала она, глянув на мужа огромными глазищами. Кирсанов шагнул к жене и сразу же сгреб в охапку, ненароком заметив, что тактичный Крепс вышел в коридор.
— Сань, — прошептал Кирсанов, наклоняясь над женой. — Я руковожу операцией. Поэтому обязан присутствовать. Не бойся, пожалуйста, мы победим.
Александра почувствовала, как ее накрывает паника. Сердце замирает от страха, стоит только подумать, что вот этого большого и сильного человека ранят или, упаси боже, убьют. Ей хотелось закричать, завыть, броситься на шею. Затопать ногами и никуда не пустить. Но где-то в глубине души Санька прекрасно понимала, что ей достался не цирковой пуделек, а самый настоящий хищник.
«Санитар леса, блин», — пронеслось в голове. Но вслух она бы вряд ли ляпнула такое. Поэтому прижалась к мужу покрепче и прошептала чуть слышно:
— Береги себя, Сережа-а. Мы ждем тебя. Я и Лешик.
— Постараюсь, — крякнул Бек и, крепко поцеловав жену, отбыл.
А усевшись в машине на заднее сиденье, мысленно рыкнул.
«Какого хрена, — ощерился он. — Я, Александра Андреевна, за вашу юбку держаться не собираюсь. И просиживать штаны в теплом кабинете не умею. У меня есть работа, и я ее выполняю. Зарубите себе, пожалуйста, на своем хорошеньком носике и прекратите лезть в мои служебные дела! И поберечься меня не просите, — хмыкнул он. — Я за чужими спинами прятаться не привык. Но и на рожон не полезу. Как это я раньше жил без ваших советов? Да еще до генеральских погон умудрился дослужиться», — поморщился он и уставился в окно, даже не заметив осторожного взгляда Крепса.
«Сразу не сказал, теперь бесполезно, — пробормотал про себя Дима Блинников. — Только вот Алена одна в Никифоровке осталась. Но все вроде в курсе. И без меня справятся», — мысленно пробурчал Крепс, покосившись на заснеженные елки, тянущиеся вдоль дороги. Сразу же вспомнилась вчерашняя вылазка на кладбище, когда Алена вызвалась вместе с ним поискать утерянные Юлькины документы, а заодно взглянуть на новый памятник отцу.
И если маленький красненький кошелечек нашли сразу, то около памятника остановились надолго. Крепс чуть задержался, обламывая на пути сухостой, и вышел к могиле чуть позже Алены. И сразу наткнулся на злобный взгляд генеральского дядьки.
