— И Сережка здесь? — хмыкнул он недовольно. — Ходите что вокруг да около? Что высматриваете, выискиваете, ублюдки убийцы?!
— Мы, все трое, родились в законном браке, — тихо заметила Алена. — А тебе, дядя Коля, хорошо бы покаяться. Живешь в злобе и смердишь на всю округу. Вон памятник отгрохал, а о живых людях не думаешь…
— Да ты…
— К сану имей уважение, — рыкнула на родственника матушка Пелагея. — Тебе давно пора о душе подумать, — отрезала она. Старик глянул на нее насмешливо и сразу осекся. Крепс покосился на сестру шефа и внезапно осознал, что перед ним сейчас стоит не Алена Кирсанова, а настоятельница монастыря матушка Пелагея.
— Да я… — проблеял дядя Коля, — я ничего плохого никому не сделал. Вон сколько фигурок для детишек навырезал. Село украсил! Да я…
— Ничего, — пробормотала Алена-Пелагея. — Вот только вину свою выше неба возвел, — она кивнула в сторону памятника. — Небось все сбережения потратил, — усмехнулась монахиня. — Самому себе ответь, что же тебя так гложет? — отрезала она и обернулась к Крепсу. — Пойдем, Дима.
— Слышь, Ленка, — окликнули сзади. — А если я поговорить приду, выслушаешь?
— Да, — кивнула монахиня. — Мы с Ларисой тут до вечера будем. В доме прибраться надо. Надумаешь, приходи.
— Посмотрим, — пробурчал дядя Коля и усмехнулся вслед: — А ты крутая стала, Ленка. Круче твоего великого брата.
— С божьей помощью мы поднялись из пепла, — пробормотала она. И снова повернулась к Диме. — Что-то я замерзла…
Дима Блинников пялился на дорогу, иногда ловил в отражении зеркала хмурый профиль Бека и все думал, докладывать ему о встрече на кладбище или нет.
«Дела родственные, — хмыкнул он про себя. — Без меня разберутся. И к службе не относятся, — подумал Крепс. — Пусть сестры сами сообщат о встрече с родственником. Да я и не знаю ничего. Дверь закрыли и шептались там. Вернее, бубнил старик, а они обе то ойкали, то вздыхали по очереди. А мы с Гоголем на кухне чай пили. Вот! — будто вспомнил что-то важное Крепс. — Пусть Гоголь расскажет…»
Он улыбнулся счастливо, поняв, что семейные проблемы шефа его не касаются, а когда свернул на повороте, услышал насмешливый голос Асисяя:
— А ты, Димон, у журналисточки вчера отирался? Ну и как она в койке? Мне кажется, бревно бревном. Что ты на нее позарился?
— Отвали, — весело отмахнулся Крепс. — Я же не интересуюсь, кто тебе дает, а кто нет, — фыркнул он и тут же услышал хриплый голос шефа:
— Так я не понял… она дала или бортанула? А, Крепс?
— Ну-у, — нечленораздельно промычал он. — Это… Бек…
— Дала, — довольно хмыкнул Кирсанов. — Конечно, не высший сорт. У тебя Анечка была красивее. А у этой и фигуры не разобрать…
— Все там есть, — пробурчал Крепс. — Странная девчонка, но такая трогательная…
— В смысле, можно потрогать? — заржал дурниной Асисяй, а шеф растянул губы в скупой улыбке.
— Да ну вас, — отмахнулся Крепс. — Всегда найдете над чем поржать.
— А сиськи у нее хоть есть? — не унимался Асисяй.
— Кажется, у нашего Димы все серьезно, — оборвал веселье подчиненного Бек. — Ладно, пацаны, приехали. Сейчас инструктаж проведем, и в поле.
Дверь скрипнула, и в комнату вошли мать и тетка. Кристина спросонья уставилась на них.
— Вот, — торжественно заявила мать. — Реза вчера подарил тебе свадебный наряд. А ты удрала, даже поблагодарить не удосужилась.
— Я не знала, — промямлила Кристина, садясь на кровати. — Еще вроде рано вставать.
— Дел много, поднимайся, — велела мать. — Примерить нужно. Может, что-то придется подшить. Через полчаса Анара-портниха приедет, а ты тут разлеглась, — заметила она недобро. — Мы, конечно, с отцом такую глупость сделали, что дали себя уговорить на твой брак с Камилем. Но кто же знал, что Реза вернется? Такой человек!
— Мама, — изумленно воскликнула Кристина. — У меня же есть длинное нарядное платье. Его и надену.
— Да нет же, — отмахнулась мать. — Гляди, какая красота. — Она достала из коробки зеленое шифоновое платье с расшитым лифом. — А ожерелье как воротничок идеально подойдет, — всплеснула она руками. — Все-таки Реза — молодец, любую мелочь предусмотрит.
Кристина вздрогнула, понимая, что ввязалась в игру с очень серьезным противником.
«Нужно переписку с Калинкой удалить, пока Реза не обнаружил», — напомнила себе она, но мать расценила ее дрожь по-другому.
— Не бойся, доченька, — сжала она в своей ладонь Кристины. — Реза строгий, конечно. Но муж из него выйдет хороший. Я даже рада, что так обернулось.
— Я его не люблю, — прошептала Кристина. — Жаль, что никто не слушает меня.
— Он богат, — продолжала гнуть свое мать. — Увезет тебя в Швейцарию. Там у него, говорят, дом большой. Все для тебя. Да и когда детки пойдут, он всем вас обеспечит… Только не вздумай истерику закатить. На вопросы муллы отвечай четко и ясно, поняла? А то всю семью опозоришь. Если Реза решил тебя замуж взять, то твое дело покорно согласиться.
— Хорошо, — пробормотала Кристина, молясь Аллаху, чтобы Калинкин план удался. Она не думала о последствиях. Лишь одно тревожило — снова быть вместе с Камилем. Какой ценой — не важно!
Она безропотно примерила платье, оказавшееся на размер больше. Равнодушно смотрела, как портниха подбирает лишнюю ткань и закалывает ее булавками, как мать приставляет колье к платью и довольно цокает языком.
— Посмотри, — заявила она, доставая из пакета небольшие коробки. — Вот все предусмотрел. И платок, и диадему, и сумочку.
Кристина тупо уставилась на корону из стразиков и уже хотела заявить, что большего уродства в жизни не видела, как мать внимательно всмотрелась в ярлычок, прицепленный к короне.
— Бриллиантики, — довольно хмыкнула она и, улыбаясь, погладила старшую дочь по руке. — Как же Реза тебя ценит, девочка моя.
— Да, конечно, — будто кукла, мотнула головой Кристина и отправилась в ванную. Встала под душ, мысленно прощаясь со свободой.
А вернувшись в комнату, попала в руки двоюродных сестер. Они с азартом принялись наводить красоту невесте: сушили и укладывали волосы, красили глаза и лицо. Потом мать и тетка помогли надеть перешитое платье, севшее прямо по фигуре, накинули на голову платок из точно такой же ткани, завязав его в соответствии с традициями. Затем пришла очередь махра и диадемы.
— Красавица, — пропела на ухо мать и любовно огладила по спине. — Маленькая моя счастливица.
Кристина глянула на себя в зеркало и внутренне ужаснулась.
«Я надену все лучшее сразу», — пришла на ум старая песенка.
— Резе понравится, — с видом эксперта заявила тетка. — Бери сумочку, дорогая, и вперед!
