— Слушаю, товарищ генерал, — пробасил он в трубку. — Так точно! — добавил, поморщившись. — Будет сделано, — и отключившись, сразу ткнул пальцем в контакт Блинникова. — Дима, — попросил душевно. — У Гоголя нужно билеты в театр забрать. Для командного состава концерт в Большом театре. Ты же в конторе. Зайди к нему, ладно? В приемной у адъютанта возьми…
Переодеваясь у себя в кабинете, Кирсанов на миг подумал, что сходить с Санечкой в Большой театр — отличная идея.
«Пусть весь генералитет заценит, какая у меня жена красивая, — разулыбался он. — Санечка, конечно, возмутится сначала, что заранее не предупредили. Ей же собраться надо. Это мне просто. Побриться и мундир напялить. А ей ванну прими, белье красивое надень, волосы уложи и платье… вот это черное с красными полосами. Скажу, пусть его надевает. Чудесное платье. Облегающее», — весело хмыкнул Кирсанов и поспешил на татами.
День у Крепса не задался с самого начала. Утром позвонила Елена Бердянкина из первого отдела и попросила срочно приехать, расписаться в каких-то документах о проведенном инструктаже по технике безопасности и прочей муре.
— Ты один не расписался, — упрекнула она его. — Срочно зайди, Дима! У нас ревизия на носу.
«Ты один такой остался, кто у нас не расписался», — продекламировал про себя Блинников и, дождавшись, когда Бек с женой поедет кататься по элитным поселкам Подмосковья, отправился в контору. А в канцелярии понял, что кроме него нашелся еще бедолага, кто не поставил свою закорючку в формулярах и инструкциях.
«Ознакомлен», — накарябал поспешно Блинников и уже собрался выйти, как парень, заполнивший кипу бумаг, окликнул его:
— Вы же Дима, помощник Кирсанова?
— Ну да, — улыбнулся Крепс. Лицо парня показалось ему смутно знакомым. Но вот, где он его видел, Дима припомнить не смог. Яркие звездочки лейтенанта на кителе говорили всем и каждому, что собеседник недавно на службе. А раз так, то Крепс его точно не знал.
— Я — Евгений Маляев, — солидно заметил тот.
— А-а, Красный Перец, — будто старого знакомого хлопнул Крепс по плечу Женьку. — Как дела? Хорошо, что ты прибился к переводчикам!
— Это Сергею Юрьевичу спасибо, — вздохнул Перец. — Вон мои бывшие коллеги попали в историю.
— Сами виноваты, — отрезал Дима. — Сидеть им по полной. Со всеми отягчающими.
— Знаю, — скривившись, пробормотал Маляев. — Идиоты, блин. Теперь и меня на допрос вызывают. В прокуратуру. И, наверное, газету закроют, — хмыкнул он раздраженно. — Вовремя я оттуда слинял.
— Ага, — пробурчал Крепс. — С нелюдями бы поработал и сам таким бы стал.
— Дима! Блинников! — окликнула его секретарь Лидочка. — Ты в «Секиру» сейчас едешь? Игорь Палычу документы на подпись возьмешь?
— Давай, — кивнул Крепс. — Только в конверт запечатай!
— Дим, а ты меня до Трубной не подбросишь, а то мне за два часа управиться надо… — попросил Женька. — По пути вроде.
— Могу, — пожал плечами Крепс. — Только мне на минуту кое-куда заехать надо, — заметил он, решив оставить билеты в театр на объекте номер один. Именно так они с Асисяем называли квартиру Бека.
«А то разминемся с шефом по пути на базу, — хмыкнул про себя Крепс. — Гоняй потом ретивым козликом по всей Москве и Подмосковью…»
— Не вопрос, — кивнул Женька. — Я подожду.
А подъезжая к дому, Крепс сразу же срисовал знакомую фигуру в черном одеянии, понуро сидевшую на лавке. Рядом крутились дворники в оранжевых жилетках. Что-то курлыкали на своем. Но Юля Фомина не обращала на них никакого внимания. Лишь встрепенулась, увидев знакомую машину.
— Твою мать, — прорычал Крепс и, невесело усмехнувшись, бросил Женьке: — Нет спасу от твоих собратьев.
— Юлька — девчонка хорошая, — тихо заметил Красный Перец. — Дурковатая малость, но не злая…
— Идиотка, — проскрежетал Блинников. — Накатала статью о Беке, будто он занимается инсценировками. Нормальный человек?
— Я ж и говорю, дурында, — усмехнулся Красный Перец, удивленно наблюдая, как Юлька встала и направилась к машине.
— Слушай, — взмолился Крепс. — Давай ты с ней поговоришь, а? Объяснишь, что не дело у Кирсанова под окнами отираться. А я быстренько наверх сбегаю, и дальше поедем. Идет?
— Конечно, — кивнул Женька и, как только машина остановилась у подъезда, вышел навстречу Юле Фоминой.
«Бинго! — мысленно возликовал Крепс, паркуясь у подъезда. — Как же хорошо с Перцем-то получилось!»
Юля Фомина поначалу не признала Женьку Маляева. А поняв, кто перед ней, даже выругалась от избытка чувств.
— Твою мать, Перец! — восхитилась она. — Как же тебе идет форма! — но тут же пригорюнилась и заметила ехидно: — Да-а, Женька, был ты Красным Перцем, а стал зеленым человечком, — захихикала противненько.
Маляев собрался уже резко ответить бывшей коллеге, когда его внимание привлекли люди в ярких жилетах.
«Никакие это не дворники», — пронеслось в голове. И Женька прислушался к разговору. Болтали на фарси никого не стесняясь. Обсуждали, что ждут Бека и его жену. Кляли какого-то Резу, приславшего их в морозную холодную Москву из теплого и солнечного Душанбе.
«Нужно сейчас же доложить Блинникову, — решил Перец. — Пусть предупредит Кирсанова. Возьмут за хвост этих «дворников», всю душу из них вытрясут!»
Рядом что-то тараторила Юлька, он вполуха слушал ее. Кто-то снова бросил разнесчастную девушку, вот она и хочет…
В кармане у одного из бандитов зазвонил телефон.
— Да, хорошо, — радостно закивал он. — Сейчас приедем!
И сунув трубку обратно в куртку, громко известил:
— Все! Девку поймали! Едем. Реза велел грохнуть… Это его месть за Фатиму!
«Твою ж мать! — опешил Красный Перец, понимая, что речь идет о Саше Калининой. Он постарался сдержаться и самому не броситься на боевиков неведомого Резы. Не спеша перевел взгляд на старенькую семерку, куда вместе с метлами и лопатами загрузились мнимые дворники. Запомнил номер. А когда из ворот показался Кирсановский Рэндж, замахал руками и быстро запрыгнул в машину.
— Сейчас до Трубной докатим, — весело усмехнулся Блинников. — Ехать всего ничего.
— Дим, — попытался выровнять дыхание Маляев. — Тут такое дело…
Глава 19
Переступив порог тети-Люсиного дома, Александра почувствовала, как в ноздри ударил знакомый запах. Резкий и терпкий. Нос сразу прочистился. Пробрало аж до мозгов, а в душе колыхнулись давние воспоминания.
— Папа весь дом своим эвкалиптом провонял, — жаловалась Оля Поморова. — Он когда уходил, мы с мамой окна открывали, так Ромка нас сдал, представляешь?
