Александра закашлялась, пытаясь скрыть накатившее чувство горечи. Из глубины памяти тот час тотчас выскочила картинка — деревянная подставка в форме ладьи с головой дракона и чадящая белым дымом тонкая палочка, воткнутая так, что дым шел из пасти дракона.
«Эх, Олечка, — мысленно протянула она. — Что-то я о тебе совсем забыла!»
Санька поморщилась, как от боли, и эту мимолетную гримаску заметила тетя Люся.
— Вот из-за гриппа ароматизирую пространство, — объяснила тетка, взмахнув рукой. Александра присмотрелась к родственнице и признаков болезни не нашла. Бодрая и веселая тетя Люся выглядела живее всех живых. — Правильно подобранный запах улучает работу чакр. Вот для манипуры очень полезен эвкалипт. Заряжает энергией и бодростью, ведет точно к цели, — затараторила она и, забрав у Саньки кулек с продуктами и лекарством, прошла на кухню.
— А-а, — пробормотала Санька, снимая куртку.
— Не разувайся, — крикнула из кухни тетка. — Это пошло — снимать обувь в гостях.
«Еще одна заморочка Генриха Ивановича, — мысленно отметила Санька и отмахнулась от тяжких воспоминаний. — Что-то мне сегодня Олькин отец все время в голову лезет», — невесело вздохнула она и, повесив куртку и сумку на кривую вешалку, прошла на кухню.
Навстречу ей бросился Фунтик. Все такой же шумный и радостный.
— Ах ты собака, — весело запричитала Санька и, наклонившись, потрепала мелюзгу за шкирку. Фунтик отбежал в сторону и громко залаял. — Ты не узнал меня? — удивилась она.
— Узнал, Шурочка, узнал, — тут же уверила тетка. — Он такой умный. Ты же помнишь! — Люся повернулась в сторону плиты, где в сковородке томились котлеты. — Вон все уже готово, — ласково известила она. — Сейчас покушаем, за встречу выпьем. Кто у нас с тобой остался? Да никого! Ты да я, да мы с тобою… Ты садись к столу, Шурочка! Я сейчас мужу позвоню. Он быстро подъедет. Жаль, твой не остался. Но генерал с рядовыми якшаться не станет. Мы понимаем, чай не дурные, — хмыкнула тетка и тут же позвонила кому-то. — Котик, — проворковала в трубку. — А ко мне племянница приехала. Шурочка. Если ты подъезжаешь, мы тебя подождем к обеду. Хорошо, милый, — улыбнулась она и, поправив белые будто прорезиненные локоны, сообщила: — Скоро явится. Хоть пообщаемся!
От самой тетки и ее речей веяло патокой. Сколько себя помнила Александра, Люся никогда не страдала привязанностью ни к ним с Дашкой, ни к родному брату. Примостившись на табуретке, Санька глянула в окно, пытаясь унять нарастающую тревогу. Там, во дворе, на натянутых веревках сушилось белье. Какие-то мелкие вещички, плотно увешанные в одном ряду, а три других занимали белоснежные мужские рубашки размера так пятьдесят шестого. И снова звоночком ударил Олькин голос.
«Папа у нас носит рубашку один день. Обязательно белую. Мама уже стирать замучилась. Но другие, сколько ни покупай, он просто не носит!»
«Странно, — самой себе сказала Александра. — Может, загадочный любовник тети Люси и есть Поморов-старший. Этим хоть и объясняется, как из домашнего кабинета отца пропали папки с его работами. Родители примерно тогда перестали общаться с Люсей. А если так, то и мне здесь не место, — мысленно вскинулась Александра и уже собралась направиться к выходу, как внутренний голос предупредил: — Осторожно, Шура. Кирсанов всерьез утверждал, что тебя заказали Рома Поморов и Эдик-Пресли. А ты не верила», — задохнулась от догадки она и, понимая, что лицо заливает румянец, наклонилась к мельтешившей вокруг собаке.
— Фунтик мой дорогой, — проворковала она. — Хороший мальчик!
Не поднимая головы, Александра осмотрела кухню. Заметила стоявшие около кадки с полузасохшим цветком домашние сапожки из черной потертой замши. Вот только кривой безобразный разрез спереди снова указывал на владельца. Олькин отец все время жаловался на отеки ног и не задумываясь разрезал домашнюю обувь.
«Привычка — вторая натура», — усмехнулась про себя Санька и, осторожно поднявшись, наивно поинтересовалась:
— А где у вас туалет, тетя Люся?
— А вот прямо по коридору, — махнула рукой тетка. — Напротив входной двери. Рядом с вешалкой.
— Я сейчас, — улыбнулась Санька, бодро шагая вон из кухни.
— Там полотенечко розовое, — крикнула вслед тетка. — Руки им вытри.
«Обязательно, — усмехнулась Санька и, взяв с вешалки сумку и пуховик, уже собралась спрятаться за закрытой дверью и позвонить Кирсанову, как вдруг заметила болтавшуюся на крючке вельветовую куртку. Серую, с накладными карманами. И если все остальное она бы могла посчитать совпадением, то эта вещь неразрывно связалась в памяти с образом Ольгиного отца. Санька, будто бы наяву, увидела невысокого грузного щекастого человека с глазами-щелочками и академической бородкой. Солидного и очень неприятного.
«Кажется, я схожу с ума, — самой себе сообщила Александра. — Нет, не сходишь, — мысленно рыкнула она. — Карманы пощупай. Если в левом окажутся пачка сигарет и зажигалка, то тут живет Поморов!»
Санька быстро ощупала ближайший карман, по воле случая оказавшийся именно левым. И когда ладонь наткнулась на небольшую коробочку и маленький квадратик, поняла, что не ошиблась.
Она заскочила в туалет, предварительно глянув на дверь снаружи, и, поняв, что комната запирается только изнутри, быстро позвонила мужу.
- Сережа, — прошептала она. — Пожалуйста, возьми трубку!
Звонок жены застал Кирсанова во время разминки. Он чувствовал, как сейчас лопнет от переполнявшей его злости.
«И ни на ком не сорвешь, — хмыкнул он про себя. — Твою мать! Наобещал Санечке золотые горы и облажался как последний дурак! Дом, блин! Звание генеральши! А вот фиг тебе, Сережа!»
Он ударил кулаком по груше, потом прошелся ногой, пытаясь понять, что же делать дальше.
«А ничего, — прорычал еле сдерживаясь. — Все, Бек, закончилась твоя служба!»
Кирсанов снова вернулся к разговору с заместителем. Игорь Палыч поджидал его около входа в спортзал.
— Товарищ генерал, — официально обратился он, немного смущаясь. — Сейчас позвонили из штаба. К нам едет генерал-майор Егоров. Везет приказ о вашем смещении. Может, лучше вернуться в кабинет и встретить начальство там? — с неприкрытой радостью сообщил он.
