— Мы по номерам пробили, — отрапортовал помощник. — Это служебная машина издательства…
— А-а, — протянул Кирсанов. — Коллеги Меньшикова….
— Ну да, — неохотно хмыкнул Славка.
— Пусть едут, — криво усмехнулся генерал и покосился в зеркало заднего вида на жену и сына.
Алексей, устроившись прямо за пассажирским сиденьем, что-то рисовал, разложив по приставному столику альбом и фломастеры. Периодически смотрел на мать и наивно интересовался: «Правда, хорошо, мам!»
Кирсанов улыбнулся, поймав себя на мысли, что в последнее время в его душе поселился потаенный страх. Не за себя, глупости какие! За Санечку и ребенка. Постоянно казалось, что счастье — как эфемерная субстанция. Раз — и исчезло! Но каждое утро он просыпался, сжимая в объятиях Санечку. Целовал ее, млея от счастья, потом шел к сыну. Малыш спал в своей мудреной кровати со штурвалом и парусами. И тогда Кирсанов понимал, что семья — вот она рядом. Главное, самому не облажаться и не потерять! Он еще раз глянул в зеркало заднего вида, поймал Санькин взгляд, подмигнул по-мальчишески, а она, подавшись вперед, погладила его по бритой башке. И от этого легкого и детского прикосновения захотелось запеть. Только генералам не положено! Влюбился бы лейтенантом, горланил бы под Санечкиными окнами по ночам серенады.
— Уже скоро, — улыбнулся он жене и сыну и, скосив взгляд на сестру, дремавшую рядом, велел:
— Лара, звони Валентине, пусть ворота заранее отопрет, — и поймав встревоженный взгляд жены, пояснил: — В нашем доме в Никифоровке живет младшая сестра матери. Ее дом сгорел, так она к нам переехала.
— Все равно никому не нужный стоит, — поддакнула Лара и быстро тыкнула пальцем в смартфон. — Теть Валь, — протянула в трубку. — Сережа велит ворота открыть… Да, — кивнула она. — Где-то через полчаса приедем.
Лариса повздыхала немного, покивала невидимой собеседнице и, попрощавшись, повернулась к Саньке.
— У нее ноги больные, вес лишний, еле ходит. А все никак забрать не можем. Не хочет в центре Москвы жить.
— А я думала, вы туда вообще не ездите, — вздохнула Санька.
— Ну как это? — пробубнил Кирсанов. — Там же мама похоронена. Алена каждые полгода убирать приезжает. А мы с Гоголем на рыбалку или на охоту наведываемся. Там места отличные, Сань. Озеро, лес. Красота! Тебе понравится!
— Вот у всех генералов дачи на Рублевке или в Серебряном бору, а у нас родительский дом в Никифоровке, — всплеснула руками Лариса. — Как попрут тебя, Серый, на пенсию, так и останешься без дачи в элитном поселке.
— Ага, — фыркнул Кирсанов, — кто-то просил! Да и кому она нужна была, Лара, если я все время в горячих точках торчал. Теперь вот можно и прикупить. Что скажете, Александра Андреевна?
Санька вздохнула, не зная, что и ответить. А пока она собиралась с мыслями, в разговор встрял Лешик:
— А что такое горячая точка, пап?
— Ну место такое, — пробурчал Кирсанов. — Там всегда жарко.
— Там пляж и море? — уточнил Лешик и радостно похвастался: — Мы с мамой ездили! Я даже в море купался!
— Здорово, Алексей, — мотнул головой Кирсанов, силясь не расхохотаться.
«Ну да, море и пляж… Как же», — мысленно усмехнулся он.
— Ага! — вскрикнул малыш. — Еще поедем в горячую точку?
— На море поедем, сынок, — кивнул Кирсанов, сворачивая в поселок, и оглянулся на повороте. — Едут как приклеенные, — поморщился он недовольно. — Санечка, ты с Алексеем и Ларой, сразу в дом заходи. Информация о моей семье в свободном доступе недопустима. А с этих папарацев станется. Им же только сенсацию устроить. Хоть на одну минуту.
— Хорошо, — согласилась Санька и, когда машина заехала в высокие красные ворота и пожилая толстая женщина принялась их закрывать, поднялась вместе с сыном на крыльцо обычного двухэтажного дома из белого кирпича.
— Это отец строил, — пробурчала Лара, заходя следом.
— Здесь все произошло? — изумилась Александра, поежившись.
— Нет, — мотнула головой Лариса. — Во дворе еще старый дом стоял. Его потом Сережка снес. Этот только построили и осенью переезжать планировали. После рождения ребенка.
— Отец сам строил? — удивилась Санька.
— Да, — отмахнулась, заходя в дом, мужнина тетка. — Юрка додельный был. Кто ж знал, что так обернется!
— А Сергей где? — требовательно осведомилась Лариса.
— К журналистам пошел, — пожала плечами тетка. — И парни с ним. Дима со Славой. — Она перевела взгляд на ребенка и пропела радостно: — А это у нас кто такой?
— Меня зовут Алексей, — чинно представился Лешик и, испугавшись чужого человека, быстро спрятался за ногу матери.
— Проходи, Шурочка, — улыбнулась Саньке хозяйка. — Сейчас Сережа вернется, чаевничать станем.
Александра в смятении глянула в окно, но в полуоткрытую калитку ничего разглядеть не удалось.
«Выйти бы со двора, — подумалось ей. — Рассмотреть, что там происходит!»
Она уже представляла, как Асисяй с Крепсом разбивают дорогущие камеры и велят убраться прочь, когда калитка распахнулась и во двор вступил сначала Кирсанов, а за ним гуськом двигалась вся журналистская шатия-братия. Три человека. Два парня и девушка.
Девчонка с фиолетовыми волосами в черной хламиде по колено и высокий худой парень в модной куртке шли впереди, а за ними неохотно брел коренастый крепыш в кепке и в кожаной пилотной куртке. И если шествующую впереди парочку Александра видела впервые в жизни, то в последнем парне тут же признала сетевого поэта-матерщинника Красного Перца, в миру известного как Женя Маляев.
«Вот же блин! — про себя ругнулась Санька. — С чего бы Кирсанов их в дом позвал?»
— Пойдем на кухню, — пробурчала тетя Валя. — Сейчас напустит придурков полную хату. Грязи нанесут, все запасы съедят.
— Мы тебе пирожки привезли, — улыбнулась Лара. — Ставь чайник…
Александра вместе с сыном уселась на узкий деревянный диванчик, оббитый гобеленом, и внимательно глянула на Сережкину тетку, выставляющую на стол обычные красные чашки в белый горох и банку с облепиховым вареньем.
