«Ептиль, мама», — проносится в голове. И я уже вижу себя лежащей с разбитой головой на черном кафеле, когда чувствую, что попадаю в захват. Крепкая рука обвивает талию, а потом, поставив на пол, прижимает меня к себе.
— Ты можешь обойтись без приключений? — сердито спрашивает Леха. — Как только ты появилась на пороге моей квартиры, так и начался этот дурдом, — ворчит он незлобливо, одной рукой усаживая меня на стиральную машину. И прежде чем я успеваю огрызнуться, откидывает прочь тогу Афродиты. Простыню то есть.
— Что ты творишь? — мурчу я, догадавшись о Лехиной затее и ища, чем бы прикрыться, а он между тем становится на колени и разводит в стороны мои бедра.
Ну, что сказать… Я даже охнуть не могу. Лишь чувствую дрожь в коленях. А пальцы, маленькие пронырливые хитрецы, уже пробираются в распущенные Лехины волосы и играют с ними, будто это единственная радость в жизни.
— Ты такая сладкая, Шакира, — довольно хмыкает Воскобойников, помогая мне спуститься с моего стирального трона. — Собирай вещи, Кирюшенька, — бормочет Леха таким же чарующим баритоном. — Сейчас поедем, роднулька.
От этого старого и душевного «роднулька» я прихожу в себя. Ну, будто кто серпом резанул по недавно затянувшейся ране.
— Может, ты сам поедешь, а я останусь? — бурчу я негромко и пытаюсь выйти из ванной. А может быть, и из Лехиной жизни заодно… Мощный захват возвращает меня обратно.
— У нас уговор, помнишь? — рычит Воскобойников. — Или у тебя мозги в кисель превратились, Кира?
— Лишь бы у тебя самого все функционировало, как надо, — сиплю я, стараясь вырваться из его одноруких объятий. — Пойду вещи собирать, Леша, — заявляю примирительно и, только оставшись в полном одиночестве в гардеробной, даю волю собственной ярости. Хорошо хоть под руку попадаются синтепоновые подушки.
— Ты готова, Кира? — заглядывает Леха. — Помоги мне одеться. Я теперь полностью на твоем попечении, — добавляет он радостно.
Минут пятнадцать мы с ним вдвоем пытаемся прикрыть наготу одного великого артиста. Но почему-то постоянно целуемся. Вернее, это Леха лезет ко мне со своими поцелуйчиками. А я и не возражаю вовсе.
— Странно, — хмыкает Воскобойников, когда я застегиваю на нем рубашку. — С Ромкой у нас вышло гораздо быстрее…
— А вы тоже целовались? — невинно уточняю я и заслуживаю легкий шлепок по попе. Хочу ответить тем же, но нахал уворачивается и выбегает из комнаты. Я даже не пытаюсь его догнать. Детский сад какой-то, честное слово. Печально оглядываю свою уютную любимую спальню, смутно понимая, что ночевала в этой квартире в последний раз.
Лехины бодигарды прибывают за нами почти сразу. Один берет мой чемодан и сумки. Относит их в машину, а следом с двумя другими охранниками спускаемся и мы с Лешей.
Фанатки, разбредшиеся по двору, мгновенно слетаются к подъезду и тянут бодренько:
— Леха, Леха, Леха! Без тебя нам плохо!
Мой новоиспеченный жених ведет меня за руку к Гелендвагену. И останавливается, не доходя до него полшага.
— Хорошего дня, девушки, — желает душевно. И не двигается с места… Паразит!
— А кто это с тобой, Лешенька? — спрашивает самая бойкая.
— Это Кира, моя невеста, — торжественно заявляет Леха. — Я женюсь, девочки!
По толпе проносится заунывный стон.
«Трудно, ребята терять героев, — хочется заорать мне. — Особенно, когда они женятся на старых мымрах!»
— А когда свадьба? — кричат те, что пошустрее. — В новостях еще не было.
— Я вам первым говорю, — смеется обаятельный плут. — Свадьба состоится в ближайшие дни.
— Анжелика ничего не писала по этому поводу, — хмыкает кто-то едкий. — А у нее самые свежие сведения по селебам.
— У нее муть сплошная, — морщится Воскобойников. — Не знаю, в каком помойном ведре она берет свои протухшие факты, — с усмешкой бросает он и, кивнув на прощание девчонкам, усаживает меня в машину.
— В аэропорт, — заявляет он водителю, и машина срывается с места.
Сказать, что я обескуражена, ничего не сказать. Хочется пнуть этого непробиваемого человека и объяснить ему самые простые истины.
«О чем ты, Шакира? — хмыкает внутренний голос с интонацией Малики, — этот хмырь бросил тебя и даже не удосужился об этом прямо сказать. Просто отбыл в туман как последний шакал! А став великим и знаменитым, вообще перестал считаться с простыми людьми. Расслабься! Все лучше, чем в подвале у Пирогова».
Мне хочется позвонить Малике или хотя бы написать. Но не в четыре же утра! Я просто закрываю глаза и поудобнее устраиваюсь на Лехином плече. Он обнимает меня здоровой рукой и нежно целует в макушечку.
«Артист, твою мать!» — проносится в голове, прежде чем я проваливаюсь в неглубокую дрему.
— Поспи, Кирюшенька, — шепчет, войдя в роль, Воскобойников.
А в аэропорту нас уже ждет целая делегация. Лом со Светкой, трехголовая гидра с мамашей, еще какие-то люди и Пирогов со своей Лизой.
В бизнес-классе, куда мы торжественно вплываем, уже накрыт маленький фуршет. Официант по немому приказу Лома открывает шампанское. И Леха, подняв бокал, снова изумляет меня. Он говорит коротко и емко. И вся речь его сводится к тому, что ему судьба даровала великое счастье получить согласие на предложение руки и сердца. Воскобойников откровенно рассказывает всем имеющим уши, как любит меня одну всю свою никчемную жизнь. И вообще не понимает, как такая чудесная девушка, как Шакира Мансурова, могла полюбить такого недоумка, как Леха Воскобойников.
— Мы рады, что вы вместе, — задушевно кивает НКВД в полном составе. И отведя меня в сторону, мадам Воскобойникова просит присматривать за Лешенькой. Варить ему каждый день свежий супчик и по возможности отучить от фастфуда.
— Конечно, Нина Вадимовна, — киваю как болванчик. И тут же сообщаю радостно. — Попрошу маму передать нам закрутки. Лешенька обожает ее соленые помидоры.
— Кира, — улыбаясь, шипит она. — Ему нельзя ничего соленого или кислого. Желудок больной. Посадил на съемках.
— Хорошо-хорошо, — заверяю я будущую свекровь и краем глаза наблюдаю, как к нам медленно, но верно с одной стороны приближается Леша, а с другой — Пирогов.
— Я хотел бы извиниться, — сдержанно заявляет он. — Меня ввели в заблуждение. Алексей, Кира, вы такая красивая пара, что я ни на минуту не сомневаюсь в ваших чувствах…
Мне кажется, что от высокопарных речей у меня сейчас начнется сыпь по всему телу.
— Нас распишут сразу в самолете? — лениво осведомляюсь я, когда после столь раннего завтрака мы едем по аэродрому на персональном авто.
— Не ерничай, Кира, — вздыхает Леша. — Завтра — в одном из Московских ЗАГСов, а затем мы с тобой улетим на Мальдивы.
— Отличный план, — начинаю я закипать от возмущения. — А моих родителей ты позвать не додумался.
