— Это же Кузьмин, — смеется Кира, прижимаясь ко мне.
— Плещет волна, лижет пятки.
Ты лежишь, словно овощ на грядке.
Вся такая зрелая, загорелая,
Как дочь далёкой республики Чад, — напевает она радостно. — Мы ее пели в школе. Ты забыл?
— Помню, конечно, — вру я, притягивая Киру к себе и снова целуя ее. Мои губы скользят по шее, потом спускаются ниже. И когда язык обводит вокруг пупка влажную дорожку, моя девочка со стоном предлагает:
— Пойдем в спальню, Лешенька, — бормочет Кира. — Я замерзла.
— Здесь согрею, — бурчу я, прижимая ее к себе здоровой рукой.
— Согрей меня в спальне, милый, — фыркает она и, поднявшись на ноги, тянет меня за собой. — Ну, Леша-а-а, — тянет как маленькая.
«Вот интересно, та же Симона смогла бы так? Или лежала бы бревном рядом и изображала африканские страсти? И не только Симона, любая другая. Для любой из этих женщин мое слово закон. Лишь только Кира общается на равных. И не включает в башке калькулятор. Даже когда я водил по дому, она радовалась за меня, а не подсчитывала, сколько стоит каждый предмет интерьера, и явно не думала, что сорвала джек-пот, — думаю я по дороге. — И даже потом добрая и бесхитростная Шакира лишь чмокнула меня в щеку и промурчала довольно «Рада за тебя, Воскобойников!».
— Может, посмотришь пост для блога? — спрашивает Кира, пока мы ждем доставку ужина. Треска с печенью и кабачками и свиные ребра в апельсиновом соусе должны прибыть к нам из моего любимого «Воронежа». А вот гамбургеры и картошку фри Кира заказала в Макдональдсе.
— Явный перебор, милая, — хмыкаю я немного растерянно. Вполне хватит и Доширака.
— Не для себя стараюсь, — заговорщицки подмигивает она, получая заказ. Достает одноразовую посуду и, разложив на тонких белых тарелках нехитрую снедь, делает несколько фотографий.
— Можем угостить охрану. Или выкинуть… Свою функцию они выполнили, — заявляет она, отсылая фоточки всему составу НКВД. Мама звонит первой и всхлипывая умоляет не есть эту гадость, а сестры заваливают меня сообщениями о вреде фаст-фуда и пластика.
— Поздно, — отправляю им сообщение. А весь пакет отдаю пацанам из охраны, хотя уже готов сожрать и гамбургеры. Жрать хочется неимоверно, а доставка нашего ужина все задерживается.
— Давай пост, Кирюшенька, и фотографии, — вздыхаю я, пытаясь занять себя хоть чем-нибудь.
Буквально сразу мне на колени падает ноутбук, а сама Кира устраивается рядом. Я всматриваюсь в скупые строчки и мрачнею. Текст хороший. Немного ернический, но по-доброму. Скупо без подробностей Шакира излагает известные факты. Снова не лестно отзывается обо мне. Но это правильный ход. Менять стиль постов ни в коем случае нельзя.
— Я не согласен. Ты не старая и вышедшая в тираж, — бурчу недовольно. — Напиши лучше, что Алексей Николаевич встретил любовь всей своей жизни и безумно счастлив.
Кира смотрит на меня внимательно и, ухмыляясь, придвигает ноут к себе и быстро печатает.
— Так сойдет? — интересуется весело. — Как стало известно РДА из весьма проверенного источника, Алексей Николаевич Воскобойников, перепробовав великое множество разных десертов и сладостей, наконец нашел свою единственную любовь. И несказанно счастлив. Посмотрим, как долго сможет он довольствоваться обыкновенной ириской, и как скоро его потянет на что-то более изысканное.
— Стерва ты, Мансурова, — устало вздыхаю я и тянусь с поцелуем к этой несносной женщине. — А фотки где? Хочу глянуть…
— Сейчас выберем, — кивает она, открывая какой-то мудреный почтовый ящик. — Вот, смотри, — замечает довольно и тут же вскрикивает изумленно. — Твою мать, Воскобойников! Ептиль, Леша! Я даже представить не могла!
Вслед за ней я гляжу на скачанные файлы. Тут много всего. И наш торжественный выход из дома Киры, и променад по бизнес-центру. Парочка фото с фуршета, и я, честно говоря, догадываюсь, кто их сделал. Последними выпадают фотки со злосчастными гамбургерами и краем моей собственной кухни. Те самые фотки, отправленные моим родственникам всего десять минут назад.
— Ты полагаешь, они тоже сливают информацию?
— Дерзкая Анжелика хорошо платит за сведения. Эти снимки мы, конечно, отклоним. Но, Леша, как же ужасно! Ты же им ни в чем не отказываешь, наверное… Почему они так поступают с тобой?
— Не знаю, Кирюшенька, — преисполненный благодарности, я целую в лоб свою девочку. — Если бы не ты, я бы не догадался…
— Я тоже. Можно проверить почтовый ящик и реквизиты для оплаты и вывести на чистую воду жабешку-предательницу.
— Вот не зря я решил на тебе жениться, — фыркаю я, стараясь не думать, кто из моего ближайшего окружения предал меня. Вразвалочку иду к высокому шкафу с прозрачной дверью. Открыв винотеку с коллекционными винами, весело зову Шакиру:
— Выбирай любое, Кирюшенька. За нас и нашу помолвку нужно обязательно выпить!
Глава 11
Кира
— Что? — изумилась я и чуть не поперхнулась салатом с тунцом и авокадо. — Корона? Ты в своем уме, Лешенька? Где ты ее взял, если всю ночь продрых рядом? Да и утром мы не разлучались…
Я отставила в сторону тарелку и во все глаза уставилась на Воскобойникова. Даже кусок в рот не полез от его предложения надеть на свадьбу какую-то там диадему. Оладьи, пожаренные мной с утра и лежащие теперь золотистой горкой на блюде, мед в фарфоровой баночке и сметана в пузатом стаканчике, все это вмиг утратило свою прелесть. Да и само утро перестало быть добрым.
— Я не хочу, Леша, — тихо отрезала я, надеясь на чудо. Но утро не заиграло прежними красками, а Воскобойников хмуро посмотрел на меня и пустился в пространные разъяснения.
— Все-таки отсталая ты, Мансурова, — деланно вздохнул он. — Я — человек известный. И наше бракосочетание уже ни для кого не секрет. Вот один дружественный ювелирный бутик предлагает тебе взять напрокат диадему. Еще от знакомых флористов звонили. Они оформят ресторан к свадьбе. А салон, где мы вчера покупали платье, прислал тебе туфли в подарок… Это такие мелочи, кисуль… Будь ты сама — знаменитость, тебя бы завалили подарками.
— Ну, понятно, — бурчу я раздраженно. — А если я не хочу цеплять на себя стразики?
— Люди обидятся. Там же бриллианты. Ты же можешь выбрать по каталогу любые вещи. В чем проблема, Кира?
— Я не хочу сиять как елка. Бриллианты или стразы! Какая разница! — отрезаю я. — Но если для тебя главное — люди, ты можешь сам надеть алмазную корону и туфли со стразами. Думается мне, никто в мире не оставит твой прикид без внимания.
— Злыдня, — кивает Воскобойников и театрально воздевает руки к небу. — На ком я женюсь? На ком!
— Еще есть время передумать, — огрызнулась я, вставая из-за стола. — Давай отменим регистрацию. Я улечу к Малике, а ты всем и каждому станешь рассказывать о своей любви к искусству. Заявишь, к радости фанатов, «Я женат на кинематографе».
