Муж осекается на полуслове, услышав стук в дверь. Он деловито пропускает внутрь официанта с тележкой и велит накрыть в столовой, откуда открывается изумительный вид на реку, тянущуюся за ней рощу и озера. В лучах восходящего солнца мир за окном кажется волшебным. И я даже взвизгиваю от удовольствия.
— Тебе нравится, любимая? — спрашивает он, легко целуя меня в висок. — Может, поживем здесь с недельку. Будем гулять по паркам, глазеть в окно. И я, наконец, прочитаю тебе весь сценарий, — предлагает он.
— Хорошо, милый, — киваю я, заранее зная о его решении. Мне самой безумно понравился этот номер. И если Леша решил устроить здесь нашу квартиру, то мне остается только аплодировать ему. Молча.
Проводив Лома, мы бездумно гуляем из комнаты в комнату. Любуемся скульптурами и открывающимся из окон видом. Потрясающим и меняющимся каждую минуту. Плюхаемся на полосатый диван на высоких золоченых ножках и всерьез обсуждаем, где еще за прошедшую ночь не занимались сексом. Но одновременно два звонка возвращают нас в реальность. Верещит Лешкин сотовый и местный телефон.
— Ответь, пожалуйста, — кивает муж на ультра-современный аппарат, стоящий на резной консоли. А сам бурчит в свой ненаглядный айфон. — Да, бро. Сколько хотят? Берем. Я думал, будет больше…
Я снимаю с базы светящуюся трубку, похожую на челнок космического корабля, и, услышав заботливый шепот портье «к вам из полиции», говорю спокойно и уверенно.
— Да, конечно. Пусть поднимаются в номер.
Глава 16
— Вы хоть матери позвоните, Алексей Николаевич, — выходя из номера, душевно напутствует меня полицейский.
— Я разберусь, капитан, — рыкаю я, закрывая дверь.
«Неужели действительно из-за денег? — бьется в голове шальная мысль. — Мама, сестры… Почему же вы не рады моему счастью? Ромка прав: вы боитесь лишиться копеечки, не вами, а мною лично заработанной? Красивый ход, дорогие… Очень красивый!»
Я возвращаюсь в номер, понимая самое главное. Моей жизнью распоряжается кто угодно, только не я. Даже страшно подумать, какие гадости делали мои родственницы всем тем бедным девчонкам, которые согласились было выйти за меня замуж, а потом вернули кольцо. Таня… Ника… Арина… За них, пожалуй, стоит сказать спасибо моей ненасытной родне. Иначе бы я не вернулся к Кире. Еще предстоит разобраться, кто знал о ребенке и почему не сообщил мне. В любом случае без мамы не обошлось. Я потираю лицо в раздумьях. Одно ясно, я этого так не оставлю. Моя семья теперь — жена и наши будущие дети. А остальным давно следует уяснить простую истину. Мальчик вырос!
Я захожу в спальню, где Кира, лежа в постели, что-то пишет в телефоне.
— Гляди, уже прислали, — усмехается она, протягивая айфон. Я вижу чуть смазанные кадры, явно свидетельствующие, где мы с женой провели ночь. Сам снимок сделан около стойки регистрации. Мы ждем, когда освободиться портье и выдаст нам ключи от номера. Я обнимаю Шакиру и губами чуть касаюсь ее виска, а она, прикрыв глаза, млеет в кольце моих рук.
— Четко сработано, — мотнув башкой, фыркаю я, — а мы ничего не заметили, Кирюшенька!
— Заняты были, — смеется она, и я, целуя ее в нос, плюхаюсь на кровать рядом. — А вот, смотри, — говорит жена, показывая мне следующую фотку. — Кто-то заснял в полиции…
Я вглядываюсь в кадр и чувствую, как в душе поднимается гнев. Невысокая худенькая женщина с выбившимися из дульки седыми волосами держится за сердце и что-то рассказывает полицейским. Мама! Вот кто у нее принял заявление, если с момента моего так называемого исчезновения прошли считанные часы? Листаю другие фотки и прихожу в ярость. На половине из них мы с Кирой. В ресторане, на этаже гостиницы, целующиеся и счастливые, а на других — сестры под руки выводят маму из полицейского участка. Ну что за дурдом и мракобесие!
— Ты пост накатала? — спрашиваю я жену. — Дашь прочитать?
— Уже готово, — морщит нос Кира. — Я старалась написать нейтрально. Все-таки, это твоя мама…
— Никуда не годится, Шакира, — бурчу я недовольно. — Где твои зубы, милая?
— Рядом с тобой всю хватку растеряла. Погонит меня Малика за профнепригодность, — хихикает жена и добавляет лукаво. — Есть еще один вариант. Там я разнесла звезду по кочкам.
Она открывает другую заметку в телефоне, и с первых же строк меня пробирает смех.
«Есть ли психушка в городе N? Она работает исправно? Или давно закрыта на переучет смирительных рубашек и душа Шарко? И почему в случае с Воскобойниковым полиция поспешила принять заявление от выжившей из ума мамаши нашего героя, а когда пропадают старики и подростки, родных маринуют по три дня? Столь драгоценное время спускают попусту в унитаз и чаще всего человека находят мертвым. Но это касается только смердов, а для сильных мира сего ситуация совершенно иная. Почему вместо расследования настоящих преступлений полиция города N занимается поисками артиста, вынужденного в родном городе снимать номер с койкой? Леша! Бедный ты человек! Ты даже дома с законной женой потрахаться не можешь. Бабка, небось, сразу вламывается, стоит заскрипеть матрасу в вашей комнате? Леша, дорогой ты наш! Бери Шакирку за шкирку и съезжай из этой коммуналки. Купи однушку в Южном Бутово, что ли! А сестрам подари абонемент на фитнес. Пусть растрясут свои жирные туши».
— Никого не упустила, — фыркаю я, улыбаясь жене. — Где поставить размашистую подпись «Утверждаю»?
— Вот здесь, — ласково мурлычет Шакира и тянется ко мне с поцелуем. — Ты, правда, решил купить эту махину? — обводит шалым взглядом спальню.
— Да, малыш, место хорошее, — шепчу я, развязывая поясок на махровом халате. — У меня полно идей. Ресторан на крыше оставлю как есть, да еще этот номер. А все остальное переделаем. Расширим гостиницу, плюс еще пару ресторанов внизу устроим. А все эти павильончики, торгующие китайским ширпотребом, снесем на фиг. А здесь себе квартиру устроим. Мать я из дома выселять не намерен, но и жить с ней под одной крышей не желаю. Она — моя мама, и я ничем ее не обижу. Пусть живет сама в огромном домине и гоняет приведений по ночам.
— А мы с тобой? — настороженно переспрашивает жена. Я вижу, как в глазах Киры мелькнула и пропала искорка страха. И понимаю, что моя маленькая храбрая девочка из всех сил пытается мне доверять.
— Мы? — переспрашиваю с усмешкой. — Купим однушку в Южном Бутово, — хохочу я, обнимая Шакиру и увлекая ее за собой.
Домой я приезжаю только на следующий день. С порога велю домработнице упаковать все наши вещи.
— Что происходит, Лешенька? Это Кира тебя против нас настроила? Ей воздастся! Грех разлучать мать с ее дитем! — говорит мама, эффектно появляясь в холле.
— Кира тут ни при чем, — замечаю я мимоходом и, зайдя в комнату охраны, присвистываю от изумления. На большом столе лежат камеры слежения, микроскопические диктофоны, замаскированные подчас под предметы быта: обычную шариковую ручку или карандаш. — Прям шпионский арсенал, — негодующе хмыкаю я и поворачиваюсь к матери, зашедшей следом. — Ты можешь объяснить, кто напичкал мой дом камерами и прослушкой?
