– С кем имею честь? – спросил он подчеркнуто официально.
Ванзаров сказал, что служит в Департаменте полиции. Без лишних подробностей. Сверчков ответил многозначительным поклоном.
– Рад знакомству, Родион Георгиевич… Прошу вас садиться… Желаете чаю, кофе или приказать коньяку? – Юноша играл радушного хозяина. – Чем могу помочь?
– Господин Бурцов попросил меня разобраться в происшествии, – сказал Ванзаров, садясь в продавленное кресло и чувствуя под собой пружину.
Сверчков почтительно сел вслед за гостем.
– В каком именно происшествии? Из тех, что мы готовим к процессу? – спросил он, готовый отвечать на любой вопрос, как послушный гимназист.
Юноша не врал. Для этого у него недостает способностей. Он действительно не понимал, о чем идет речь. Искренне не понимал.
– Почему вы дома, а не на службе? – спросил Ванзаров.
– Александр Васильевич был так любезен, что предоставил мне несколько выходных дней. Такое блаженство, трудно описать. Можно только в ножки поклониться моему благодетелю…
– Бурцов дал вам отпуск после того, как отвез к Бехтереву?
На лице Сверчкова отразилось беспокойство. Нет, ничего не умеет скрывать.
– Откуда вам известно? – тихо спросил он. – Александр Васильевич просил меня даже родителям ничего не сообщать…
– А почему поехали на консультацию?
Сверчков замялся, как будто стеснялся.
– Два дня назад со мной произошла неприятность: упал в обморок в кабинете Александра Васильевича… Так стыдно…
– Опишите подробно.
Юноша смутился окончательно.
– Не могу вспомнить… Даже как оказался в кабинете. Пришел в себя, когда меня поднимал с пола судебный надзиратель… Упал в обморок.
– Обморок и все?
– Так неприятно… Господин Бурцов сразу предложил поехать на консультацию…
Нет сомнений: Сверчков ничего не помнит о выстрелах.
– Бурцов поручает вам чистить свой револьвер? – спросил Ванзаров.
– Ну конечно… Такой пустяк, и говорить не стоит. Отчего бы в свободную минуту не оказать услугу. Так устаешь от бумаг, что хочется что-то поделать руками…
На Ванзарова был устремлен открытый взгляд, без вызова, без хитрости.
– Господин Бурцов сообщил, что направил вас в спиритический кружок для негласного изучения, – сказал он. – Расскажите, что вам удалось узнать.
Сверчков явно насторожился.
– Он вам рассказал? – проговорил он. – Хотя что за глупость, иначе как бы вы узнали… Да, я посещаю спиритические сеансы.
– Какова цель?
– Выяснить, насколько спиритизм может быть применим к раскрытию преступлений.
Юноша говорил как по заученному. Сомнений нет: врать не умеет, но скрытничает. Неумело и коряво. С таким характером за карты лучше не садиться – продуется. Хотя и карты в руки не берет, пожалуй.
– Можете быть со мной откровенны, как с Бурцовым.
– И не думал скрывать. С чего мне? – опять соврал Сверчков. – Меня представили в кружке журнала «Ребус». Милейшие люди… Хожу на сеансы спиритизма… Довольно любопытно. Но пока выводы делать рано.
– Ведете дневник посещений? – спросил Ванзаров.
Спросил не наугад: недавний студент еще не избавился от учебных привычек все записывать в тетрадку. Так подсказывала психологика. И не ошибся. Сверчков сразу сознался, что дневник есть. Вернувшись из спальни, вручил тетрадку в кожаном переплете. Почерк у него был отменный, таким только наградные грамоты писать. Судя по записям, Сверчков посещал кружок три недели, начиная с конца сентября. Сеансы проходили два или три раза в неделю. Почти все были обозначены: «квартира Иртемьева». Только 16 октября их было два. Первый обозначен: «Редакция Ребуса». Далее шел довольно странный комментарий.
– Что значит: «провал Калиосто»? – спросил Ванзаров. – Вызвали дух великого авантюриста, а он оказался пиковой дамой?
– Нет, это другой, – улыбнулся Сверчков. – Некий Герман Калиосто… Заявлял о себе, что умеет угадывать мысли. Напросился на показ в журнале и провалился.
– Не смог угадать мысли?
– Не то слово. Полный конфуз: пыжился, краснел – и ничего… На что рассчитывал? Непонятно… С ним еще должна выступать некая девица Люция, ей, кажется, десять лет, почти ребенок. Она якобы умеет предсказывать будущее… До нее не дошло, господин Прибытков, главный редактор, прекратил этот цирк…
– Каковы впечатления о сеансах? Поверили в спиритизм?
Сверчков старался быть сдержанным, поэтому и выдавал себя целиком:
– Много странного и труднообъяснимого.
– Стол поднимался? – спросил Ванзаров.
– Возможно… Сеансы происходили в темноте…
– Явления призраков наблюдали?
– Пока не слишком опытен, чтобы так продвинуться в чувственном восприятии, – смущенно ответил юноша.
Наверняка не мог понять, это у него в темноте перед глазами круги пляшут или спиритическое явление.
– Что же видели непосредственно? – не отставал Ванзаров.
– Нечто отвечало на вопросы, – сказал Сверчков куда более уверенно.
– Каким образом?
– Задается вопрос… Кто-то из участников ведет по алфавитному кругу карандашом… Три стука означает «да», верная буква, один стук – «нет». Таким образом составляется слово, ответ…
– Сами спрашивали?
– Да, мне было позволено…
– Ответ был полезным?
Сверчков помедлил, словно не хотел сболтнуть лишнего.
– Спиритизм редко дает точные ответы. Скорее двусмысленные.
– О чем спрашивали? – невежливо поинтересовался Ванзаров.
– Прошу простить, Родион Георгиевич, вопрос касался моей личной жизни…
– Вам не предсказали, что совершите большую глупость? Например, будете стрелять в Бурцова?
Как ни старался Сверчков быть опытным светским человеком, но тут его пробрало. Он возмутился искренне, как обиженный мальчишка.
– Да что вы такое говорите! И в помине не было… Даю вам слово!
Ванзаров полистал страницы дневника. Между третьим и четвертым сеансом Сверчков выписал в столбик фамилии постоянных участников:
Г-н Прибытков В. И.
Иртемьев И. Д.
Афина И.
М-ль Волант
Г-н Мурфи А. Д.
М. Хованский
Г-н Клокоцкий С. С.
В. Ланд
Док. Погорельский
Рядом с каждой были сделаны пометки, означавшие наблюдения Сверчкова. Понятные, как детский ребус: хороший – плохой, веселый – печальный, говорил – молчал. И так далее… Больше всего значков собрал хозяин квартиры, где проходили сеансы. Судя по значкам, он находился под подозрением. Как минимум – проявлений дурного характера. Что наверняка означали зигзаги в виде молний.
