Ванзаров незаметно вздрогнул, будто очнулся от сна с открытыми глазами.
– Благодарю, Аполлон Григорьевич, ваша помощь бесценна… Как всегда.
Он быстро попрощался и пошел в сторону Фонтанки и цирка Чинизелли.
А Лебедев не мог решить, благодарность это или ирония. С Ванзаровым ни в чем нельзя быть уверенным.
12
Посетителей у Палкина было не много. Время такое несуразное. Публика собиралась к вечеру. Тогда на сцену выходил оркестр пожарной команды под управлением брандмайора, а на кухне готовили знаменитые блюда, ради которых знатоки посещали ресторан. Завтрак был скромнее, всего-то пятьдесят блюд, не считая горячих и холодных закусок. В огромном зале, с высокого потолка которого спускались люстры, похожие на хрустальные пирамиды, было тихо. Тенью шуршали официанты с подносами, звенели вилки, гости беседовали вполголоса.
– Может, он совсем не придет? – спросил нервный желчный господин. К закускам он не притронулся.
Его спутник, напротив, ел много и с аппетитом, что не скрывала его комплекция.
– Не волнуйся, просто малость задерживается, – ответил он, не переставая жевать.
– Малость? Полчаса! Это как понимать…
– Выпей, Яков, и успокойся. – Плотный господин поднял бокал с коньяком. – Дело стоит того, чтобы подождать… А вот и он. Я же говорил…
В зале стоял элегантно одетый мужчина и что-то выспрашивал у официанта. По его холеному добродушному лицу трудно было определить возраст: далеко не юноша, но и не старик. Завидное качество для мужчины.
Плотный господин посигналил ему вилкой. Тот заметил призыв, оставил официанта, подошел к столу и изящно поклонился.
– Господа, приношу извинения, дела не отпускали. – И он без церемоний плюхнулся на стул.
– Вот, Яков, позволь тебе представить Михаила Павловича Хованского… Человек замечательный и полезный…
Хованский дружелюбно кивнул и налил в бокал из графинчика. Он не слишком утруждал себя манерами и церемониями, считая, что его извиняет дружелюбие и легкий нрав. Который так нравится людям. Буквально очаровывает.
– Рад знакомству! – сказал он, поднимая бокал, но не узнав, как зовут нового знакомого. – Я привык запросто, без отчества, Миша… Зачем язык ломать…
Чем ухудшил первое впечатление: Яков не выносил легкомыслия. Особенно в мужчинах. Особенно в деловых.
– А это мой товарищ и компаньон Гренцталь, – продолжил плотный господин. – Для начала отведайте с нашего стола.
– Благодарю, господин Обромпальский, я не голоден, – сказал Хованский, накладывая на тарелку и закидывая в рот соленые грибы.
Гренцталь выразительно взглянул на компаньона: «Ты уверен?» На что Обромпальский так же ответил: «Не беспокойся!»
– Ну, раз так, может, обсудим дела наши? – предложил он.
– Обсудим! – ответил Хованский, энергично жуя. – Дело простое: вам большая выгода, мне процент.
– Откуда возьмется выгода? – сухо спросил Гренцталь. Новый знакомый не вызвал у него ничего, кроме неприязни. – Акции не дорожают по нашему желанию.
Хованский налил еще и подмигнул.
– Увидите, как взлетят…
– Молодой человек… – Гренцталь удержал порыв. – Вам знакомы механизмы, которые управляют биржевой торговлей?
– Ага, – ответил Хованский с набитым ртом. – Проще некуда: покупай и продавай. Только момент знать надо.
– И вы угадаете? – вскрикнул Гренцталь, обратив на себя внимание. Обромпальский попросил его говорить потише.
Хованский тщательно вытер салфеткой рот и отбросил ее, попав в мясную нарезку.
– Мне не надо угадывать, – сказал он, ковыряя в зубах. – Ваши акции будут хватать как горячие пирожки. Цена вырастет многократно. Причем когда захотите.
– То есть вы сможете управлять торгами? – Интонация Гренцталя не предвещала ничего хорошего.
Обромпальский понял, что пора вмешаться.
– Не горячись, Яков… Дай Михаилу Павловичу изложить…
Оттолкнувшись на стуле, Гренцталь демонстративно сложил руки на груди.
– Извольте, готов слушать…
– Ну, объясните как есть. Яков нервничает, простите его, – примирительно сказал Обромпальский.
– Это можно, – сразу согласился Хованский. Легкий нрав – это счастье. – Чтобы какие-то акции начали расти, их должны начать скупать несколько биржевиков, на которых всегда ориентируются. А дальше лавина покатится, только подставляй карман. Не так ли?
– Возможно, – ответил Обромпальский. – Почему они будут покупать наши акции?
Хованский улыбнулся.
– Они захотят.
– Вот так просто?
– Проще некуда, господин Обромпальский.
– Что же вам для этого понадобится?
– Соберите всех нужных биржевиков в одном укромном месте… Да хоть в отдельном зале «Донона». У них там довольно мило. Предлог сами найдите – дружеский обед или что-то такое… Полагаю, достаточно пять-шесть биржевиков…
– И что же дальше?
– После обеда у них явится желание скупать ваши акции.
– Каким образом?
– А уж это мое дело! – Хованский поднял бокал. – За наш общий успех.
Никто с ним не чокнулся. Обромпальский обратился к компаньону:
– Что скажешь, Яков?
Гренцталь пребывал в раздумьях. Развязный господин ему не нравился, не вызывал доверия, но желание сразу сорвать большой куш было сильнее.
– Пригласить нужных людей на обед в «Дононе» – невелика хитрость и расход небольшой, – проговорил он. – Только где гарантия, что дело выгорит?
– Мое слово, – ответил Хованский с исключительной важностью.
– Почему мы должны вам верить?
– Потому что я хочу получить с роста ваших акций десять процентов…
Компаньоны переглянулись.
– Не слишком ли жирный кусок, Михаил Павлович? – спросил Обромпальский.
– В самый раз. Можете отказаться, не получите ничего…
Аргумент был слишком веский. Сделка была скреплена рукопожатием. Гренцталь брезгливо поморщился, когда пожимал ладонь Хованскому. Тот ничего не замечал в радушном настрое.
– Когда приглашать на обед, Михаил Павлович?
– Через два дня устроит, господин Обромпальский?
Срок был приемлемый.
– Ну, господа, раз обо всем договорились, предлагаю заняться завтраком…
Хованский многозначительно поднял палец.
– Один момент, господин Обромпальский… Для подтверждения серьезности ваших намерений прошу аванс вперед…
