– Родион Георгиевич, зачем вы притащили меня к этому… странному господину?
– Хотел проверить, насколько он врет, – ответил Ванзаров.
– Проверка удалась?
– С вашей помощью…
Сверчкову ужасно хотелось узнать, что именно разнюхал чиновник сыска, но он был слишком хорошо воспитан, чтобы задавать неудобные вопросы. Для блестящей карьеры – отменное качество.
– Рад был помочь…
– Хотите совет, Евгений Иванович? – сказал Ванзаров в качестве ответной любезности.
– Буду счастлив…
– Если станете судебным следователем, никогда не задавайте вопрос, если не знаете на него ответ.
– Благодарю, – пробормотал Сверчков, не зная, что делать с таким «богатством».
– И еще. Прошу вас отказаться от визита на сегодняшний спиритический сеанс…
Только воспитанность и редкая выдержка, как он сам считал, удержали Сверчкова от бурного возмущения.
– Простите, Родион Георгиевич, но об этом не может быть и речи.
– Это небезопасно для вас, Сверчков…
– Но почему?
– В кружке знают: вы интересуетесь не спиритизмом, а смертью Серафимы Иртемьевой. Вам там нечего делать…
Достоинства чиновника иногда бывают бесполезны. Сверчков так искренне растерялся, что не мог подобрать подходящих слов. Их у него попросту не было.
– Ну… Это… Решительно… Невозможно, – наконец выдавил он. – Господин Бурцов мне поручил…
– Он отменил поручение, – сказал Ванзаров, чтобы прервать ненужный спор. – Проведите вечер с родителями. Или пригласите друзей в ресторан. Но не смейте соваться в дом Иртемьева. Считайте это приказом…
Сверчков молча кивнул. И пошел прочь по Казанской улице. Вся фигура его говорила, нет – вопила: «Мне нанесли смертельную обиду». Ванзарову было жаль мальчишку. Но лучше пусть обижается.
Мертвый правовед бесполезнее живого.
22
В фешенебельный дом на Таврической улице Бурцов шел с некоторой робостью. Судебный следователь по особо важным делам мало кого боялся. Он обладал такой властью, что мог ломать человеческие судьбы, как спички. Однако предел его возможностей находился в парадной этого дома. Здесь жили те, кто мог сломать его судьбу и карьеру легким движением пальчика. Для этого не надо убивать. Достаточно отправить Бурцова судебным следователем в какую-нибудь глухую губернию. Отказаться нельзя, уйти в отставку нельзя – и катись, дорогой Александр Васильевич, куда подальше. Не посмотрят, что статский советник. Был Бурцов в столице, и нет его…
Он прибыл сразу, как только получил записку, пахнущую духами.
Горничная проводила в гостиную и просила ожидать. Адель Ионовна вышла в домашнем, то есть скромном платье, которое стоило трех бальных. Материал дорогой, пошив явно парижский. Что Бурцов отметил опытным взглядом. Оплачивая наряды жены, он знал, что почем у модисток. Он принял строго официальную позу и поклонился. Ему протянули тонкие пальцы. Бурцов не посмел коснуться их губами, только показал уважение.
– Благодарю, что приехали, – сказала Адель Ионовна, садясь в кресло и указывая Бурцову место. – Не слишком затруднила?
– Никакого беспокойства, – ответил он, стараясь не думать, сколько дел отложил.
– У меня важная новость, Александр Васильевич…
– Слушаю вас…
– Сегодня в Петербург из Варшавы прибыла Евзапия Паладино… Все ожидают ее только завтра. Это сделано нарочно, чтобы без назойливого внимания репортеров провести приватный сеанс на Николаевской улице в доме… – Тут Адель Ионовна назвала фамилию, которую Бурцов предпочитал бы не слышать. – Мы с мужем приглашены…
– Превосходно.
– На этом сеансе я задам вопрос об убийце матери… Хотя мне и так все понятно, – добавила она.
Следовало очень тщательно выбирать слова. Что Бурцов и сделал.
– Полагаете, в этот раз ответ будет определенным?
– Не сомневаюсь… Евзапия обещала, что в этот раз сможет получить ответ.
– Каким образом?
– Ответ даст сама мама… Окончательный ответ. Который изобличит убийцу.
Бурцов уже знал, что будет дальше. Слишком очевидно направление. Он не испугался, а стал искать выход из тупика. В который его вот-вот загонят.
– Таким образом, имя убийцы будет названо жертвой, – продолжила она. – Лучшего доказательства найти невозможно. Вам останется только привлечь убийцу к ответу…
– Насколько можно доверять мадам Паладино? Слышал, у нее бывали неудачные сеансы. – Бурцов не стал уточнять, что великого медиума несколько раз ловили на откровенном жульничестве с нитками и фальшивой рукой. Что, впрочем, никак не повлияло на ее популярность.
– Это наветы завистников, – ответила Адель Ионовна. – Способности Евзапии уникальны. Перед ней открываются все тайны невидимого мира… Она говорит с духами. На сеансах происходят немыслимые вещи… Ей будет сказано имя… Хотя вам оно прекрасно известно.
– Тогда остается подождать.
– Мы не будем ждать. Как только убийцу назовут при помощи Евзапии, следует действовать немедленно.
– Приложим все усилия.
– Утром я пришлю вам депешу с открытым именем.
– Буду ждать с нетерпением.
– А затем – арестовать и судить, – последовал приказ.
Именно этого Бурцов ожидал. Бесполезно напоминать, что в России нынче времена изменились. Судят присяжные, и вообще о тирании забыто. Ну, почти забыто. Арестовать, а тем более судить только потому, что имя было названо на спиритическом сеансе, невозможно. Даже если названо верно. Вот только Адель Ионовна слышать об этом не пожелает.
– Конечно, когда будет известен предполагаемый виновный… – начал он.
– Несомненный виновник!
– Это значительно ускорит сбор доказательств.
Адель Ионовна встала, за ней Бурцов.
– Какие еще доказательства, если мама назовет убийцу?
– Нужно время, чтобы подготовить дело для суда…
– Так готовьте! – раздраженно вскрикнула она.
– Именно этим заняты лучшие люди, – сказал Бурцов. – Требуется время.
Он не сказал: «нужны настоящие доказательства».
Дипломатичность сильно не понравилась. Адель Ионовна притопнула ножкой.
– Сколько вам еще требуется времени?
– Учитывая, что круг подозреваемых будет ограничен одним человеком…
– Три дня, – сказала Адель Ионовна так, что у Бурцова нехорошо заныло под сердцем. – После нынешнего сеанса даю вам три дня, чтобы схватить уже известного убийцу. Или…
Адель Ионовна не стала описывать, что произойдет, если судебный следователь не справится. «Или» было слишком красноречивым. Бурцов мог не сомневаться: для подобной услуги найдутся проворные господа.
