– Рад бы, да не могу.
Вильчевский с досады стукнул кулаком по столу.
– Все принципы… Гордость… Эх, Родион, не понимаешь до сих пор, что служба наша полицейская в том, чтобы начальство было довольно. А все прочее – дым. Для красного словца и репортеров… Подумай над советом моим…
Ванзаров об этом уже подумал. Крепко подумал. Но назвать истинные причины своего упрямства не мог. Кроме очевидной:
– Истина должна быть найдена…
– Эх, Родион, – пристав с досады покачал головой, – ну какая истина в полиции? Мало ли кто и что на спиритическом сеансе напутали. Слышал про случай на Никольской улице?
Ванзаров о нем знал. Над квартирой инженера Орловского жил генерал Р. С-кий. Было известно, что он занимался медиумизмом. После его кончины семья Орловского стала слышать по ночам из пустой квартиры характерные шаркающие шаги генерала, его кашель, хлопанье дверей. Напуганные жильцы пожаловались в полицию. Пристав с городовыми открыли квартиру. Оказалось, никакого призрака: сквозняк, незакрытые форточки, рассыхающаяся мебель и паркет. После визита полиции явления прекратились.
– Вы задали очень важный вопрос, Петр Людвигович…
Вильчевский откровенно не знал, когда он так отличился.
– Это какой же?
– Кто и зачем, – ответил Ванзаров. Немного подправив под себя.
Но приставу все равно было приятно.
– И что будешь с этим делать? – спросил он, окончательно убедившись, что подписи чиновника сыска не дождется.
– Мне нужна ваша помощь…
– А мне – твоя, – поторопился Вильчевский. – Горничные так и не вернулись. Придумай, голова толковая, где их искать?
– Непременно помогу, – сказал Ванзаров. Сейчас он бы согласился на что угодно. Жаль, пристав об этом не догадывался. – Припомните: когда вы осматривали гостиную в ночь смерти Серафимы Иртемьевой, может, была какая-то мелочь? Может, что-то попалось на глаза, но вы не придали этому значения?
Пристав изобразил на лице большие сомнения.
– Вот тебе мелочь: до тебя забегал господин Мурфи… Хотел подать жалобу.
– На Иртемьева?
– Не угадал! – обрадовался Вильчевский. – На некоего Калиосто, фокусника, что проживает в гостинице «Виктория». Дескать, тот околдовал Сверчкова, после чего юноша застрелился.
Новость была несколько неожиданной. Для логических тропинок.
– Какие аргументы приводит? – спросил Ванзаров.
Ему протянули лист, густо исписанный.
В своем заявлении Мурфи обвинял и не приводил ни одного конкретного факта. Зато просил арестовать фокусника или выставить вон из столицы. И таким образом восстановить справедливость. Бумажка была настолько бесполезной, что пристав даже не приобщил ее к делу. Подобных жалоб в полиции – полный ящик.
– Нужны настоящие факты, – сказал Ванзаров, возвращая жалобу.
Вильчевский скомкал и бросил ее в корзину.
– Не мучь меня, Родион, столько всего с тех пор случилось. Не помню…
– Вчера вы сразу узнали обстановку и прочее.
– Узнал, – согласился пристав.
– Всего лишь подумайте… Это просто.
– А с горничными точно поможешь?
Обещание Ванзаров дал. За это взял у Вильчевского адрес мадемуазель Волант.
44
Доктор обнаружил себя в кресле. Похлопал глазами и повертел головой, словно проверяя, в каком именно мире очутился из всех возможных. Мир показался вполне сносным.
– Простите, – пробормотал он, трогая виски. – Кажется, я немного… растерялся…
Над ним склонился Лебедев.
– Как вы себя чувствуете, Мессель Викентьевич?
Вопрос был, конечно, любопытный. Погорельский ощутил во всем теле легкость, в мышцах силу, а в голове ясность. Как будто десяток лет долой. Ничего подобного он давно не испытывал. Все-таки климат и большой город сказываются не лучшим образом даже на докторах. А тут – ни капли усталости. Бодрость, только бодрость.
Он вскочил с сияющим лицом. Еще немного – и счастье посыплется искрами.
– Феноменально! – вскрикнул доктор. – Ничего подобного не испытывал! Здоров и силен, как младенец! Что за вещество?
– Мое изобретение, – скромно ответил Аполлон Григорьевич. Он был доволен, что открыл новое свойство «Слезы жандарма»: спириты после него исцеляются. Ненадолго, но все же. Наверное, их животный магнетизм прочищается.
Погорельский схватил его руку и принялся трясти.
– Великолепно! Какая сила жизни! Какой целебный эффект! Надо прописывать пациентам!
Как ни приятны были похвалы, но выпускать «Слезу жандарма» из своих рук Лебедев не собирался. Вещество секретное и недостаточно изученное. Недалеко до беды. Судя по доктору, некоторым противопоказано. Действительно, энергия Погорельского удвоилась. Он уже не мог стоять на одном месте, обошел лабораторный стол и говорил не умолкая. В основном о том, как было бы интересно применить это вещество во время спиритического сеанса. Какие бы силы открылись. Как вдруг замер и звонко стукнул себя по лбу.
– Я вспомнил! – проговорил он.
На подобный эффект Лебедев тоже рассчитывал. И вежливо уточнил, что же именно посетило извилины доктора.
– Смерти Серафимы Иртемьевой и юноши Сверчкова были нам предсказаны! – ответил Погорельский, как будто прозрел.
Брать на себя обязанности чиновника сыска криминалист не любил. Но повод был слишком важный.
– Кем и когда? – спросил он.
– На сеансах, конечно! Вчера было сказано обтекаемо, но с явным намеком! – сказал Погорельский. – И знаете, то же самое случилось перед кончиной Серафимы Павловны! Только представьте!
– Какой же вывод можно сделать? – Лебедев не заметил, как опять копирует Ванзарова.
– Непознанные сущности на самом деле знают будущее! И могут его предсказывать! Считаю это доказанным!
На этот счет криминалист был совсем другого мнения. Однако портить эффект «Слезы жандарма» не стал. Пусть минуты счастья еще продлятся. И сумасшедший доктор этого достоин. Аполлон Григорьевич не стал развивать опасную тему, а напомнил, что завтра предстоит много трудов. От доктора требуется захватить все для проведения электрофотографирования, включая новые пластинки. Дюжину, не меньше. Которые Погорельский должен приобрести самостоятельно. В полиции на такие траты средств нет.
Доктор, переполненный энтузиазмом, обещал купить хоть десять дюжин сразу. Чтобы точно хватило.
– И все-таки раскройте тайну, Аполлон Григорьевич! Где завтра будем проводить эксперимент?
– А вот прибудете и сразу поймете.
– Куда мне прибыть завтра? – воскликнул Погорельский.
