Что Иртемьев предпримет?
Самое простое – отправиться на вокзал, чтобы уехать на первом поезде. Ванзаров сразу просил Вильчевского, чтобы тот срочно оповестил жандармские отделы на Николаевском, Царскосельском и Варшавском вокзалах. На пригородные, Ириновский, Финский и Стародеревенский, Иртемьев вряд ли сунется. Но из столицы можно выбраться не только на поезде. К примеру, можно нанять извозчика, который хоть до Киева довезет. Не важно, какой план мог избрать медиум: все равно без визита домой ни один не осуществить. Однако Иртемьев не пришел. Это могло означать: или Иона Денисович не так умен, как кажется, и отсыпается в номере гостиницы, или хочет выждать наверняка и заявиться следующей ночью. Прийти днем – слишком дерзко для его характера.
Когда часы пробили семь, Ванзаров понял, что ловушка останется пустой. За всю ночь в дурной квартире не явилось даже хилого привидения. Не говоря уже о живом хозяине. Найдя в письменном столе Иртемьева железку, гвозди и молоток, чиновник сыска выместил на двери черного хода всю скопившуюся обиду. Зато приколотил так, что ломом не оторвать.
Выйдя на канал, Ванзаров подозвал городового, приказал глядеть в оба: если вдруг господин Иртемьев явится, хватать сразу и звать на помощь товарища с ближнего поста. На жалобы и угрозы внимания не обращать, вести в участок, следить, чтобы по дороге ничего не выбросил. Городовой, знавший о случившемся, обещал глаз не спускать. В качестве награды за усердие ему был вручен молоток. На хранение.
Перейдя мост, Ванзаров отправился в ранние гости.
Его одарили таким ласковым взглядом, что Ванзаров забыл и про неудачу, и про бессонную ночь.
– Я рада вас видеть, – сказала мадемуазель Нинель нежнее дуновения ветерка. Или как там принято изъясняться в дамских романах. – Могу чем-нибудь помочь?
Предложение было столь заманчивым, что Ванзаров обещал им воспользоваться. Чуть позже. Сейчас ему нужна была дама преклонного возраста.
Госпожа Рейсторм восседала на капитанском мостике. Она оглянулась на звук шагов. Значит, со слухом у нее все в порядке.
– О, наконец-то пожаловал! – сказала ворчливо. – Заждалась… Салют, юнга…
– Честь имею, мадам, – ответил Ванзаров, соблюдая условия игры. Он хотел аккуратно подойти к важному вопросу, но ему не оставили шанса.
– А ну рассказывай, что там Иошка натворил? Кого убил?
– Почему вы решили, что случилось нечто плохое?
– Ты мне туману напускать не смей! – Мадам погрозила биноклем. – Зря, что ли, ты по квартире разгуливал, да еще дурак-пристав объявился и жена его глупейшая со своей безмозглой подружкой… А потом санитарная карета у подъезда поздно ночью, и кого-то на носилках под простынями выносят… Так что не вздумай врать, что гости супом отравились…
Мадам Пират обладала не только отличной оптикой, но и ясным разумом. Приятно иметь дело с такой женщиной.
– Обещаю рассказать подробности, Елизавета Марковна, – сказал Ванзаров. – Только прежде мне нужно знать, в котором часу вышел из дома Иртемьев.
Дама изобразила на лице гримасу пострашней любого привидения.
– С чего ты взял, что Иошка из дома выбирался? Не было такого, не выдумывай.
– Позвольте ваши записи.
В него ткнули корабельным журналом. Четким почерком мадам Рейсторм зафиксировала приходы Волант, Мурфи и Хованского. Дневной визит Ванзарова тоже был отмечен. После чего с большим интервалом по времени была запись про дурака-пристава, «юнга привел Афину с подружкой» и прочие неинтересные детали. Никаких сведений про уход Иртемьева не было. Что означало неизбежный вывод: господин медиум покинул дом через черную лестницу. Как раз рядом с кладовой. Положил нечто в саквояж и был таков. Значит, опасался серьезно. А может, и не думал возвращаться?
– Эй, на корме, заснул, что ли!
Ванзаров повел головой, усмиряя мысли, что отправились бродить по тропинкам. Он вернул журнал.
– Прошу простить.
– Прощаю. – Мадам улыбнулась, но лучше бы этого не видеть. – Докладывай, служивый…
– В кладовой обнаружено три тела: кухарки и двух пропавших горничных, – ответил Ванзаров, опуская подробности.
Мадам Рейсторм выразила сожаление, раскачивая головой, как при качке.
– Ах, что наделал, стервец… Так и знала, что этим кончится… Говорила же Авдотье: он это, он Серафимушку погубил… Не поверила, глупая, старухе… Взяли подлеца?
– Господин Иртемьев исчез. Вся полиция брошена на его поиски…
Нельзя сказать, что Ванзаров сильно кривил душой. Он отчаянно фантазировал. Ради успокоения почтенной дамы. А то ведь в расстроенных чувствах помрет, и не будет столь ценного свидетеля с биноклем.
– Поймай его, Родион, поймай, – сказал Елизавета Марковна с глубоким чувством. – А уж благодарность не замедлит…
Ванзаров обязан был поклониться. Хотя сыскная полиция подарков и подношений не брала и не принимала. В его лице – наверняка не принимала. Ему и скромного жалованья было достаточно. Ну и обнаружения истины, конечно…
Чтобы найти истину, нужно было сильно постараться. Например, провести еще одну ночь, наблюдая за квартирой Иртемьева. Окна кабинета просматриваются, а перехватить ночного гостя на выходе из дома Ванзаров успеет. Мысли не терпелось стать действием.
– Могу я рассчитывать на ваше гостеприимство сегодня вечером?
Ради того чтобы изловить и наказать Иошку, мадам Рейсторм была согласна на что угодно. Как и мадемуазель Нинель. О чем она сообщила в прихожей, нежно коснувшись его пальто.
– До вечера, – сказала Нинель так, что у Ванзарова заныл голодный желудок.
Не зря он нарочито громко говорил с почтенной дамой. Горничная подслушала.
49
Судебный следователь по особо важным делам так много общался с фактами, что привык доверять внутреннему чутью. Оно не то что говорило, а кричало: происходит нечто непредвиденное. Начать с того, что до сих пор не было никаких известий от мадам, которая заварила всю кашу. То ли итальянская ведьма Паладино не смогла назвать убийц мадам Иртемьевой, то ли сеанса попросту не было. Оба варианта не сулили ничего хорошего. Но это было далеко не все. После объяснений с отцом Сверчкова Бурцов не удержался и завернул в трактир с крепкими напитками
[23] Михайлова на Кирочной, потребовал рюмку, а за ней и другую. Чего давно себе не позволял. А вчера еще и выяснилось, что к делу проявляет интерес охранное отделение. Что было совсем странно.
Когда в кабинет вошел нежданный Ванзаров, внутреннее чутье послало тревожный сигнал. И не ошиблось. Узнав о трех мертвых девушках во всех подробностях, Бурцов несколько растерялся. Хотя виду не показал.
Дело, которое казалось странным, засасывало, как гнилое болото. Утонуть ни за что Бурцову совсем не хотелось.
