Пятка нырнула под одеяло, а оттуда донеслось:
- Я обиделся!
Ее улыбка стала еще шире.
- Святое дело! Не буду мешать. Я пошла на кухню варить кофе и делать твои любимые оладушки. Как наобижаешься – приходи.
Обида Ростислав Игоревича кончилась как раз к первой порции оладий. Как все удачно в целом сложилось.
* * *
- Ты все-таки закрутил с Чешко? – в тоне собеседника Ростислава в равных долях смешались снисходительность и удовлетворение одновременно.
- Что закрутил? – настороженно.
- Ну что полужено закручивать с таким горячими штучками? – хохотнул его визави. – Уж не гайки.
Ракета выдал самый холодный взгляд, который приберегал для особых случаев. Совместные дела – совместными делами, но в свою личную жизнь он кого попало не пускает. И с кем ни попадя не обсуждает.
- Не смотри так грозно, она мне сама сказала!
- Что сказала? – все еще хмуро и холодно.
- Что у вас ро-ман.
Именно так, по слогам. Ро-ман. Значит, у нас ро-ман.
- В самом деле?
- Да. Мы по одному процессу вместе сейчас работаем, разговор зашел как-то о тебе, и она сказала, что вы спите вместе. Без комплексов Чешко, скажу я тебе. Мне прямым текстом выдала, что таких шикарных любовников у нее еще не было.
Ракитянский лишь скрипнул зубами. Это не ро-ман. Это, мать ее, комедия какая-то. Или фарс!
* * *
- Говорят, у нас роман.
- Какой роман? Кто говорит?
Ростислав ответил. Исключительно ровным и спокойным голосом.
- А, этот. Ну да, - безмятежный голос Чешко отчего-то просто бесил. – Приставал с вопросами, какие у нас дела совместные. Я сказала как есть.
- А у нас есть роман?
- А что – нет?
Слава не нашелся, что сказать. Вся ситуация его раздражала неимоверно, но он пока не мог понять – чем.
- Чем недоволен? – Полина по-своему – и правильно – истолковала паузу в разговоре. - Я же не сказала, что у нас отношения. Или что мы живем вместе, что, ни приведи господь, у нас все серьезно. Всего лишь роман. Немножко секса, немножко разговоров. Все довольны и радостны. Ау, Ракитянский, ты тут?
Гиппопотут!
- У меня входящий от клиента, я перезвоню.
* * *
Он ломал голову над этими двумя разговорами не один день. Специально не думал, но не выходило из мыслей никак.
Как легко Чешко определила статус их отношений. Немного секса, немного разговоров. И все?!
А что? А как?
А вот как-то так. Как-то так незаметно они вошли в жизнь друг друга. Обсуждали дела, проводили вечера и ночи вместе. Говорили, смеялись, занимались сексом.
А что тебе еще нужно, Ростислав Игоревич?
А кто б этого Ростислав Игоревича разобрал!
Через несколько дней невольных размышлений он пришел к неутешительному выводу: Полина – это зеркало. В котором отражаются его собственные поступки и его собственные отношения с женщинами.
Немного секса, немного разговоров. Отлично работавшая до недавнего времени формула.
Так, стоп. Что значит – немножко? Это с Чешко-то – немножко? Это секса-то немножко?! Когда умудрялись доводить друг друга до такого состояния, что потом пальцем на ноге не пошевелить? А это ее после, на ухо, хрипло-шепотом: «Славочка…». Терпеть не мог, когда его называли Славочкой, Славкой и прочими вариациями, прощал только Тихому. Но в ее исполнении, с протяжным почему-то «л» - проглатывал, только что не урчал, дайте два. И это называется - немножечко разговоров?
А как это называется, а?
Задачка.
Еще через какое-то - непродолжительное – время – у Ростислава созрела уже не новая мысль – а целая обида. Что, для тебя, Полечка, это вот так? Так мало? Не-мно-жко?
А для него самого?
Задачка.
Ведь он именно так сам всегда к девушкам и относился. Немножко секса (нет, ради справедливости – не то, чтобы немножко, а даже иногда наоборот), немножко разговоров – чтобы до постели довести, в основном. А теперь его самого так.
Ой, как это… неприятно, оказывается.
Нет, не может быть, чтобы она именно так…И готова в любой момент скинуть все: их встречи, ночи, разговоры – легко скинуть, как пылинку с плеча пиджака. И не задумываясь, не оглядываясь, уйти дальше, вперед. Без сожалений.
Нет, не может быть. Но все же…
И тут же захотелось узнать про Багринского. И вытрясти правду про федерального судью Терентьева. И спросить в лоб: что она чувствует по отношению к нему, Ростиславу?
Чувствует? Зашибись. И как мы дошли до жизни такой? До чувств-с.
Но желание получить хоть какую-то информацию никуда не делось.
* * *
- Соскучилась по мне?
- Ужасно соскучилась! – с придыханием мурлыкнула Чешко в трубку. – Соскучилась-соскучилась!
А у него от этих слов, от этого сладкого медоточивого голоса загорчило внутри. Сколько раз он точно таким же тоном, с точно таким же придыханием что-то говорил трубку, параллельно пролистывая страницы контракта или прокручивая нормативные документы на экране? Голова в работе, а язык что-то там сам лопочет очередной развесившей уши дурочке. А теперь что же? В роли дурочки – он сам?!
- Как ты относишься к культурной программе? – вышло резковато – и сменой темы, и голосом.
- Культурная программа – это догги-стайл или наездница?
Ростислав про себя, но от всей души выругался. Это не женщина. Это… это…
- Это театр.
- Ого, - изумление только в словах, не в интонации. – И что дают? Эммануэль?
Ракета совершенно не владел информацией о текущем репертуаре столичных театров, но с одним именем ошибиться было невозможно.
- Чехова.
- В Москву, в Москву, в Москву?
- Типа того.
- Когда?
- Послезавтра.
Даже спорить не стала.
* * *
Ни черта он не понимает в Чехове – все усилия маменьки пропали втуне. За действием на сцене следил вполглаза, сидящая рядом девушка интересовала гораздо больше.
Куколка. Конфетка. Темные локоны и аккуратный нос. Глаза огромные, с интересом и даже восторгом смотрят на сцену. Да что там такого? Ну, знаменитости, ну, Чехов.
Что у тебя в голове, Полина Алексеевна? Что там творится в твоей умненькой хорошенькой головке, когда ты мурлыкаешь мне, что соскучилась, когда шепчешь мне это свое «л-л-л» после. О чем думала, когда пришла тогда, в одном плаще на голое тело? Зачем ты это сделала? А сейчас у нас что?
