Сердце быстро билось в груди, а наружу рвалось нервное хихиканье, стоило только представить, какое выражение лица было бы у Эйнара поймай он меня.
Разглядывая руку, которой совсем недавно трогала магистра, я заинтересовалась неожиданным вопросом.
— Интересно, а волосы командора на ощупь похожи на собачью шерсть?
* * *
Вечером, перед самым ужином нас настигла дурная весть.
Постучалась вежливо в дверь, сообщила, что внизу ждет очень настойчивый человек, желающий нас видеть и ушла, выполнив свою работу.
Сначала я думала, что это отец решил не ждать до завтра и приехал продавать меня прямо сейчас.
Ошиблась.
Санден был вездесущ и очень проворен.
Я подозревала, что узнал он где следует меня искать от дорогих родственников — при желании и возможностях, которые у моего отца были, доставить важное послание не составляло труда за какой-то час. Все остальное время Сандену понадобилось на то, чтобы вернуться домой.
Судя по осунувшемуся лицу и общему помятому виду, к нам он пожаловал прямо от портальной арки.
Ждал нас он в холле на диване, увидев встал, сделал шаг в мою сторону и мне поплохело.
В голове зашумело.
Я понимала что это значит, но очередной приступ, прямо здесь мне был совсем не нужен. Пытаясь вернуть себе уверенность, хоть как-то справиться с паникой, я схватилась за ладонь магистра.
— Рэйна?
— Я за вас немножко подержусь, ладно? — попросила дрожащим голосом. Облегчения я не почувствовала, но и ухудшения тоже не было.
Я будто бы просто слегка переволновалась. Жить можно.
Мы подошли ближе и я смогла разглядеть не до конца заживленный синяк, украшавший всю левую сторону лица Сандена.
Синяк поблек, пожелтел и выглядел достаточно старым, я даже не думала подозревать в его авторстве Эйнара, просто так на него посмотрела, для личного успокоения.
Магистр сам себя сдал.
— Это вышло случайно. — попытался оправдаться он, почувствовав мой взгляд. С досадой добавил. — Подлечиться мог лучше.
— Несовершенство самоисцеления. — со знанием дела сказала я, чувствуя как меня окончательно отпускает.
Получивший в морду Санден растерял серьезную часть своей жуткости.
— Мне об этом Ануш рассказывал, себя лечить сложно.
Это может быть проблемой, когда идти к целителю по какой-то причине нельзя.
Например если выбранный сильно талантливым и исключительным целителем образец преступного мира для нового эксперимента не горит желанием умирать во имя науки, зато готов пересчитать ребра этого самого целителя острым ножом…
Как утверждал привиденчик, живучую жертву он в итоге все же поймал и даже употребил сразу в трех опытах, но рану залечивал почти неделю.
— Но вы же сказали Анушу, что держали себя в руках и ничего не натворили.
— Держал. — подтвердил магистр. — Если бы я вышел из себя, тебе не пришлось бы сейчас видеть этого человека.
— Угу… зачем бы мне на труп смотреть, правда? — проворчала я и только потом сообразила, что не стоило этого говорить. Звучало грубо и могло обидеть магистра. — Ой…
— Все же, нужно будет ограничить твое общение с Анушем. — пробормотала Эйнар, не имея возможности развить тему. До Сандена оставалось всего несколько шагов.
Тот предложил занять один из кабинетов, придуманных в этом отеле специально для деловых переговоров, вынудил меня вновь оказаться сидящей на неуловимо знакомом диванчике напротив человека, которого мне не очень хотелось видеть.
Эйнар не спешил начинать разговор. Натянутая тишина и мрачные взгляды накаляли атмосферу, но я даже не пыталась придумать как все исправить, вцепилась до побелевших пальцев в руку магистра и исподлобья смотрела на Сандена.
Он все еще тревожил меня, но. уже не пугал так сильно. Я больше не чувствовала себя беззащитной перед ним.
Но на мгновение задохнулась, услышав его требование.
— Вы должны уехать. — сказал он, прямо глядя на магистра. — Это личное дело нашей семьи и вы не имеете права вмешиваться.
— Вы не моя семья. — сдавленно и упрямо ответила я. И те, к которым мы ездили утром тоже не были моей семьей, они были людьми, вырастившими меня и продавшими с самой большой выгодой, на какую только могли рассчитывать
— Уже нет? А раньше ты так настаивала, чтобы я почаще вас навещал.
— Это было до того, как умер Аттан а вы обвинили во всем меня. Ваш брат скучал по вам.
Санден потемнел лицом.
— Если бы ты не была такой бесполезной…
— Достаточно. — решил магистр. — Если это все, что вы хотели, мы пойдем. У меня нет никакого желания слушать безосновательные обвинения в адрес моей невесты.
— Рэйна виновна в смерти моего брата и она за это заплатит. — с глухой ненавистью сказал Санден. — Если бы она была настоящей этери, у Аттана был бы шанс…
— Рэйна не может нести ответственность за смерть вашего брата. Она так же пострадала во взрыве. — едва сдерживаясь ответил магистр. — Были ли виной случившегося пренебрежение техниками безопасности, некачественные материалы или трагическая случайность, вины Рэйны в случившейся трагедии нет. Но в завтрашнем некрологе вполне могут написать, что в смерти последнего наследника семьи Руддак повинен некий приезжий магистр. Потому что я сейчас просто сверну вам шею…
И он поднялся.
Я вскочила следом, преградив ему путь.
— Не надо!
Гэдехар медленно опустил взгляд на меня. Умеет он себя сдерживать, как же…
— Проблемы будут. — добавила я уже тише и обернулась к Санену. — Просто откажитесь от меня. Давайте прекратим…
— Или он свернет мне шею? — Санден кивнул на стоявшего за мной магистра. Вид у него был такой, что я сама бы свернула ему шею, но близко подходить было все еще боязно…
— Это не просьба. — сухо заметил магистр. — Вы не имеете на Рэйну никаких прав.
— Я ее купил!
— Несмотря на все несовершенство ваших законов и отвратительное отношение к этери, это не так. Я знаю, что договор не был заключен.
— И я никогда его не подпишу. — добавила я. Теперь уж точно не подпишу, некому было заставить меня это сделать.
Глава тридцать третья
На то, чтобы выкупить меня у родителей понадобилась целая неделя. Пять из семи дней магистр потратил на то, чтобы изменить или вычеркнуть почти половину пунктов из стандартного договора — особенно долго пришлось отстаивать право вычеркнуть пункт о возвращении этери родителям в случае смерти мужа.
Отец не соглашался, магистр настаивал, Санден, ставший неотъемлемой частью любого спора, поддерживал моих дорогих родителей.
