Ректор на это ничего не сказал, но глянул так, что пускаться в путанные объяснения мне расхотелось напрочь.
— А что за засаду вы упоминали? — спросила я, источая запредельное дружелюбие.
— Я был неосторожен и пойман недалеко от управления Вилорой. Она пыталась убедить меня в том, что я совершил ошибку, представив вас матери, как свою избранницу. Избавиться от ее общества удалось лишь здесь.
— Леди Шэлс не по душе такие места? — полувопросительно проговорила я, вспомнив с каким лицом он явился к сержантский кабинет. Если при общении с Вилорой он имел такой же надменный вид, то я искренне завидовала самообладанию леди. Я бы с тем типом, каким Гэдехар совсем недавно передо мной предстал, точно не смогла бы заговорить. Весь ужас произнесенных магистром слов дошел до меня с задержкой.
Он неопределенно пожал плечами в ответ на мой вопрос, мы успели сделать еще несколько шагов и только после этого, я встала как вкопанная, с ужасом глядя на Гэдехара.
— Вы раскрыли леди Шэлс личность свой якобы избранницы? — выдохнула я.
— Якобы избранницы? — раздраженно переспросил он. — Рэйна, меня оскорбляют то, что вы сомневаетесь в моих намерениях.
— Вы ей рассказали! — настаивала я, решив не сообщать магистру, что в ближайшее время замуж совершенно точно не собираюсь выходить. Я уже успела побыть и женой, и вдовой, а вот свободным человеком не была еще ни разу. Но если бы я сейчас об этом заикнулась, то мы бы наверное поссорились.
Магистр выдохнул. Он все еще пытался смутить меня недобрым взглядом, но я была слишком растревожена, чтобы заметить такую мелочь.
— Не я. — наконец признался он. — Вилора узнала все от мамы.
К сожалению это ничего не меняло. Леди все знает и теперь мне точно не жить. Мало того, что я эту опасную красоту в подземелье к некромантам заманила, прямо к вскрытому трупу, так еще и новую ее жертву к рукам прибрала.
Я смотрела прямо перед собой, увлеченная размышлениями о том, у меня теперь целых два недруга: поднаторевшая в умерщвлении мужей вдова, и целитель с тягой к экспериментам.
Управление я покидала тихая и задумчивая. Были опасения, что Вилора дожидается магистра у ступеней управления, но они не оправдались.
Я мысленно обозвала себя паникершей, согласилась, что по такой замечательной погоде хорошо прогуляться и даже безропотно ухватилась за локоть магистра.
Наверное мы так и шли бы в тишине до самого места назначения, если бы на пути к нему нам не пришлось проходить мимо храма Светлых Сестер.
Он, как в прочем и вся улица, сверкал рыжими огнями зажженных светильников, призванных отогнать вечерний полумрак.
У лестницы, ведущей к храму стояло целых три храмовника. Они о чем-то негромко спорили, не замечая людей, что старательно, не проявляя раздражения, обходили их, занявших значительную часть дороги…
Магистра я потянула на другую сторону улицы решительно, готовая бросить его прямо здесь, если он заупрямится. Храмовников я не любила с самого детства.
Обида за несправедливое наказание угнездилась в моем сердце и не желала себя изживать.
Гэдехар подчинился, но игнорировать маневр не стал.
— Что-то не так? — спросил он, когда мы оказались перед входом в сквер. Запрет на постройку зданий напротив храма, судя по всему, действовал не только в Эсшане, но и здесь.
Я неопределенно пожала плечами. Рассказывать что именно заставило меня на такой маневр не хотелось. Но магистр смотрел и мне пришлось сдаться.
— Не хочу идти рядом с ними.
— Это я понял, — со смешком признался он. — Но почему?
Признаваться не очень хотелось, зато было непреодолимое желание пожаловаться. Даже Аттану я ничего не рассказывала, сдерживаемая ограничениями моей семьи и своим статусом.
А теперь, наверное, уже было можно. Магистр уже и без того не очень любит моих родственников, от одной обидной истории едва ли его мнение ухудшится еще сильнее.
— Это долгая история. — на всякий случай предупредила я.
— У нас в запасе весь вечер.
— Не настолько длинная… — замялась я, но под требовательным взглядом магистра все же начала рассказ. — Начать, наверное, стоит с того, что в детстве каждое воскресенье к нам домой приезжал храмовник, чтобы рассказывать нам о Светлых Сестрах, и что с моими родными сестрами отношения у меня были… никакие. Большую часть времени они предпочитали меня не замечать, потому, когда Рённа, моя старшая сестра, как-то перед приходом храмовника позвала меня в сад и там, вместе с другими сестрами и даже с братом, попросила меня задать во время занятия один вопрос, я обрадовалась. Мне тогда, лет девять было и я всерьез верила, что теперь моя жизнь изменится. Сестры наконец обратили на меня внимание, а значит, теперь мы будем играть вместе. И… ну… была не права.
Людей на улице становилось все больше, меня периодически задевали плечом, пытаясь поскорее проскользнуть, это раздражало и немного напрягало. Я помнила, что со мной может случиться когда вокруг многолюдно и шумно.
— Магистр, мне здесь не нравится.
Он осмотрелся и нахмурился, может быть догадался что я рискую получить новый приступ, а может ему тоже здесь не нравилось.
— Потерпите немного, — попросил он, — дойдем до перекрестка и свернем на улицу поспокойнее.
Я потерпела, но молча. Рассказывать свою историю в такой обстановке не хотелось. Было ощущение, что слушает меня не только магистр. Это было неприятно.
После перекрестка и правда стало тише и спокойнее. Улица была уже не так многолюдна. Правда еще она была не так ярко освещена и не так красива.
— Что же за вопрос вы задали храмовнику? — спросил магистр, когда мы отошли уже достаточно далеко от шумной толпы, а я так и не вернулась к рассказу.
— Все просто. В храмовом учении говорится, что Светлые Сестры создали на земле все живой и Рённа хотела, чтобы я спросила как они это сделали, если обе являются женщинами. Мне в этом вопросе ничего не казалось странным и я с радостью его задала как только появилась такая возможность. И совсем не ожидала, что реакция на него будет такой… страшной. — я невольно усмехнулась. Вспоминая как покраснело тогда лицо храмовника. Да его просто трясло от ярости. — Так получилось, что наказали меня за то, что я посмела равнять Сестер с человеческими женщинами. И за то, что посмела задать такой грязный вопрос.
— Наказали. — повторил магистр. — Как?
— Ну вы знаете, у учителей обычно есть такие линейки для дисциплины. Вот у храмовника тоже такая была. Сначала он бил меня линейкой по пальцам за мой ужасный проступок, а потом еще родителям нажаловался и меня оставили без ужина. — передернув плечами, я почувствовала прилив злости. За линейку, возможно, я бы его еще простила, но за ягодный десерт, который обещали подать вечером и которого я так и не получила, простить не могла. — Что интересно, ответ на свой вопрос я нашла сама, через несколько лет. И до сих пор не понимаю, почему храмовник просто не мог мне ответить, что Сестры создали нас из четырех стихий.
