Я нахмурилась и процитировала по памяти:
— Из земли вырастили тело, водой наполнили жилы, огонь разожгли в сердце и… что-то там еще с воздухом. С воздухом вдохнули жизнь?
— Ему позволили вас бить? — хмуро спросил магистр, не веря в услышанное.
— Разумеется, это же был храмовник. Святой человек, его сами Сестры ведут и ничего неправильного он сделать не может по определению.
Магистр кивнул.
— С нетерпением жду встречи с вашими родителями.
Я бы, как плохая и неблагодарная дочь, встречу с родителями не торопила, но магистру об этом решила не говорить. На самом деле, нам бы вовсе следовало больше не встречаться, чтобы они не узнали, как страшно я их позорю, и чтобы я не узнала, что, оказывается, позорю их…
Впрочем, подобные обвинения рисковали оказаться близки к истине, подумала я, когда увидела, куда притащил меня магистр. Моя белая блузка и скучные юбки неинтересного серого цвета, скрытые под пальто, не подходили этому месту.
Впервые я пожалела о том, что Зот не выдал мне форму. Да, она мне не полагалась, но сейчас в ней я бы чувствовала себя куда увереннее.
— Да вы надо мной издеваетесь, — выдохнула я, встав в проеме больших, двустворчатых дверей.
Высокие потолки украшали тяжелые, трехуровневые люстры света которых очень продуманно не хватало, от чего в просторной зале царил приятный полумрак. Не достаточно, правда, густой полумрак, чтобы я могла спокойно забыть о своем виде — шикарные платье дам, сидящих за столами было прекрасно видно, как и загадочное сверкание драгоценностей.
Пусть родители старались не замечать моего существование, но порой им все же приходилось обо мне вспоминать и даже выводить в свет. Например вывозить в город на ужины вот в таких вот местах.
И я прекрасно помнила как много яда доставалось той бедняжке, что имела наглось сиять не так ярко, как остальные девушки.
Я себя знала хорошо и прекрасно понимала, что косые и презрительные взгляды всех этих красавиц если и не доведут меня до слез, то настроение точно испортят. А ведь особенно ядовитые еще и высказаться не постесняются…
Магистр ничего такого не понимал и потому на мое возмущение ответил рассеянным:
— Ммм?
— Я одета не по случаю. — прошипела в отчаянии, заметив, что к нам уже спешил мужчина в униформе. Вот-вот, сейчас у меня отнимут пальто и все мой позор начнется.
— Какие глупости, вы прекрасно выглядите.
Если он рассчитывал обезвредить меня комплиментом, то просчитался.
— Я не говорила, что плохо выгляжу, — терпеливо заметила в ответ, шарахнувшись от рук работника ресторана, что с широкой улыбкой и напевным воркованием попытался забрать у меня пальто.
— Рэйна… — попытался призвать меня к порядку магистр, жестом попросив дать нам минуту.
— Что Рэйна? Вам-то хорошо, вы принарядились для похода в это логово…
— Для обеда с мамой, — поправил меня он.
— Главное, что принарядились! Я не готова к посещению подобного места.
Гэдехар тяжело вздохнул.
— И что вы предлагаете?
— Уйти отсюда.
— Рэйна, в это время все приличные рестораны заполнены. Я бронировал столик только здесь.
— Найдем неприличное, — не сдавалась я.
Сначала показалось, он потащит меня в зал силой. И ведь я даже сопротивляться не буду, потому что скандала на глазах у всех этих… я точно не переживу. Не буду сопротивляться, пострадаю весь вечер, а потом уже никогда и никуда с ним не пойду. Если понадобится, даже за профессора Гортэма выйду.
Пусть я знала его мало, он неуловимо чем-то напоминал мне Аттана. Возможно, своей безусловной любовью к выбранной им профессии.
Аттана эта любовь вынудила поселиться за городом, отказавшись от всех причитавшихся ему по праву рождения благ. Некромант же вовсе планировал лишиться жизни. Когда-то… хотелось верить, не очень скоро.
А может рядом с ним все казалось очень простым и понятным.
Это был бы замечательный брак, совершенно точно. Заразившись любовью Аттана к артефакторике, я с удовольствием слушала его рассказы, возможно… хотеось верить, что перенять любовь к некромантии я тоже смогу. Страшно ведь только сначала. Студенты же как-то привыкают к трупам. И я привыкну.
Может даже втянусь. И ёкша у профессора есть своя, ручная…
Я бы совершенно точно могла его полюбить.
— Хорошо, — ворвался в мои мысли голос магистра, — пойдемте искать неприличное место.
Как оказалось, пока я строила возможные планы на ближайшее будущее, он собирался с силами, чтобы мне уступить. Это оказалось очень сложным, почти героическим для него поступком.
Привыкший воевать с матерью он, кажется, не ожидал, что придется сражаться еще и со мной и, что самое страшное, сдаваться на мою милость.
Я это оценила, просияла, крепко ухватила его за руку и потащила по ступеням вниз, прочь от этого места и от этих взглядов.
— Вы не пожалеете, — радостно вещала я, таща его вперед и оглядываясь по сторонам. — Мы найдем самое неприличное место с самой вкусной едой.
— Я уже ни о чем не жалею, — со смешком заверил он меня.
Обещания мои сбылись лишь наполовину. Вкусную еду мы и правда нашли, неприличное место — нет.
Просто пройти мимо лотка, с чем-то странным, но одуряюще вкусным я не смогла. А магистр не возражал. Потому ужин наш проходил в парке, на скамье, под только зажегшимся фонарем.
Я прижимала к себе картонную лодочку, почти обжигая об нее ладонь, макала хрустящие, хлебные палочки в ароматный соус и с аппетитом их сгрызала.
Магистр сидел рядом и задумчиво рассматривал свой неожиданный ужин. Не мог понять, как вечер в дорогом ресторане, что он запланировал, превратился вот в это.
— Это очень вкусно, — сказала я, притомившись смотреть на его страдания. — Попробуйте.
— Я знаю, — вздохнул он, с интересом косясь на меня.
Жевать я перестала.
— Откуда же?
— Когда был студентом, на выходных, мы часто покупали еду с таких лотков. Кажется даже у той же женщины, к которой потянуло вас, — он задумался, — хотя, скорее у ее матери. Ануш очень любил именно это блюдо.
— Вернет себе тело, нужно будет его угостить, — с энтузиазмом решила я.
Магистр улыбнулся, но все еще не спешил притрагиваться к своему ужину.
— Слушайте, ну если вы знаете, что это вкусно, тогда почему у вас такое сосредоточенное лицо?
— Пытаюсь понять когда именно все пошло не по плану и как мы оказались здесь.
Я осмотрелась. Мы выбрали скамью за поворотом, отгородившись от входа в парк полуоблетевшим, но все еще пушистым кустом, незаметные для прогуливавшихся рядом с парковой оградой горожан. Здесь было безлюдно и уютно, хоть и прохладно.
