Согласно опубликованным позже записям Литвинова, Рузвельт в одной из бесед «признал, что сам всегда сомневался в моральном праве Америки на получение царских долгов и что интервенция в Архангельске ничем не оправдывается».
«Образумься, Америка!»
В наши дни, поскольку актуальность темы сохраняется и даже усиливается, Россия летом 2017 года предложила официально подтвердить приверженность принципу невмешательства во внутренние дела друг друга. С точки зрения Москвы речь могла идти об обмене личными посланиями на эту тему между главами внешнеполитических ведомств — по аналогии с нотами Литвинова и Рузвельта.
Российская сторона даже предложила свой вариант текста, но ответа по существу так и не дождалась. Через год ту же идею изложили уже новому госсекретарю США Майклу Помпео. Но тот, как мне рассказали на Смоленской площади, «письменно отказался накануне саммита [Путина и Трампа в июле 2018 года] в Хельсинки».
С тех пор звучали и другие подобные напоминания, также оставшиеся безрезультатными. Поэтому в Москве имеют все основания полагать, что связывать себя обязательствами Вашингтон не хочет. Зато сами россияне не видят особого смысла отвечать на упреки по поводу «морального эквивалента».
Наши дипломаты подчеркивают, что в любом случае считают принцип невмешательства в чужие внутренние дела краеугольным камнем собственной работы. И недоумевают, как вообще строить отношения с США в условиях, когда американцы превратили эти отношения в предмет своих внутриполитических споров и склок.
«Если целью России было посеять в США распри, смуту и хаос, то тогда — на фоне всех наших слушаний, расследований и [меж]партийной ненависти — они достигли успеха, на который не могли рассчитывать и в самых смелых мечтах, — писал в свое время Трамп в „Твиттере“. — В Москве надрывают животы от хохота. Образумься, Америка!»
Совет хороший, хотя на самом деле Москве не до смеха. Политическая аритмия в американо-российских отношениях довела в последние годы до того, что пульс в них вообще почти не прощупывается. По мнению многих специалистов, ситуация схожа с тем старым анекдотом, в котором оптимист — это тот, кто думает, что хуже быть уже не может.
На самом деле, к сожалению, еще как может. Вспомните мрачную шутку американского поэта Роберта Лоуэлла о том, что «свет в конце тоннеля — это просто огни приближающегося поезда…»
9.3 «Ограниченный суверенитет» по-американски
Отношения между Вашингтоном и Москвой — это, конечно, тема для отдельной книги, и не одной. Пересказывать чужие взгляды бессмысленно. Поэтому изложу свой, как он у меня сложился.
Начать придется довольно издалека. После окончания холодной войны между Востоком и Западом, крушения «восточной» несущей опоры двухполярного мироустройства Америка возомнила себя пупом земли, «единственной незаменимой державой» с глобальными интересами и такими же привилегиями.
Полвека назад французский финансист и политик Валери Жискар д’Эстен назвал «баснословной привилегией» США роль эмитента фактически главной резервной валюты мира — американского доллара. Мне нравится это определение, но деньгами, по-моему, дело не ограничивается.
В нынешнюю эпоху информационных войн я считаю не менее важным право определять глобальную новостную повестку дня: решать, что и как должно обсуждаться и на политических, и на обычных кухнях по всему миру, фактически сортировать новости на «годные» и «негодные». Странно, но и показательно, что против узурпации этого права традиционными СМИ США восстал в конце концов даже президент их собственной страны Трамп, воюющий с либеральной прессой.
Корень всех зол
Вообще главный, на мой взгляд, корень всех зол — это притязание американских элит на «историческую правоту». В их собственных глазах оно дает им не только монопольное право на использование силы или, например, карательных санкций, но и воистину баснословную привилегию проводить для себя и других границы между правдой и ложью, более того — между добром и злом. Отвергать как «моральный релятивизм» любые ссылки на то, что у других может быть своя правда, опирающаяся на свой набор фактов.
В Вашингтоне всегда предпочитали именовать все это «лидерством», в других столицах говорили о доминировании и даже гегемонии — смысл от этого не меняется. Для себя я его определяю, как американский вариант «доктрины ограниченного суверенитета» — по аналогии с той внешнеполитической концепцией, которая при Леониде Брежневе приписывалась на Западе Советскому Союзу.
Суть этого американского подхода, как я его понимаю, заключается в притязании на то, что в «зоне интересов» США ключевые решения должны если и не прямо приниматься в Вашингтоне, то как минимум его устраивать и с ним согласовываться. Причем встречное движение не предполагается: американцы чужим мнением интересуются только тогда, когда им это зачем-нибудь нужно, а согласия вообще ни у кого и ни на что не спрашивают.
На постсоветском пространстве самая наглядная иллюстрация такого подхода — известный разговор, в котором помощник госсекретаря США Виктория Нуланд и посол США в Украине Джеффри Пайатт обсуждали в феврале 2014 года по телефону на Майдане, кому быть и не быть во власти в Киеве. В ответ на напоминание посла об особой позиции Евросоюза по этому вопросу Нуланд — моя давняя знакомая, к которой, на мой взгляд, замечательно подходит фраза русско-украинского нашего классика Николая Гоголя о «даме, приятной во всех отношениях», — матерно послала тогда партнеров из ЕС подальше. И европейцы «умылись» и даже возмущались позже по поводу утечки этого разговора в печать.
Известны и другие примеры. Скажем, эпизод, когда в 2003 году дипломаты из посольства США в Молдавии в последний момент сорвали подписание так называемого «меморандума Дмитрия Козака», содержавшего план урегулирования конфликта в Приднестровье, — под тем предлогом, что он не был заранее с ними согласован (!). В итоге эта «горячая точка» под боком у России сохраняется до сих пор.
Работая в Вашингтоне, я регулярно наблюдал и за тем, как США фактически по своему усмотрению назначали руководителей МВФ и Всемирного банка (номинально те выбираются на свои посты), и за тем, как «на смотрины» в американскую столицу чередой тянулись претенденты на другие высокие назначения. Причем не только в международных организациях (например, в НАТО и Евросоюзе), но даже в национальных правительствах отдельных стран.
Помню в этой роли и Михаила Саакашвили, и Виктора Ющенко, и Юлию Тимошенко, и Арсения Яценюка, не говоря уже об украинской американке Наталье Яресько. Я же говорю — ограниченный суверенитет!
«Свои» и «чужие»
Соответственно, внешний мир легко делится для США на «своих» и «чужих». То есть на тех, кто «одобряет и поддерживает» установленный американцами порядок и привычно ездит в Вашингтон за «ярлыками на княжение», и тех, кто осмеливается «дяде Сэму» перечить, свое суждение иметь. Верным вассалам позволяется многое — вплоть до физического расчленения политических оппонентов. С остальными периодически возникают проблемы.
