А ответа я уже и не помню, я его не использовал. Кажется, мне обещали просто выяснить, как обстоят дела, и сообщить дополнительно. Это стандартная отговорка пресс-секретарей.
Стоит ли быть «слишком вежливым»
Кстати, в пресс-службах у меня почти со всеми складывались хорошие отношения. Пользуясь случаем, можно теперь задним числом поблагодарить людей за это.
Всех не перечесть, но мне особенно приятно вспоминать Филипа Кроули при Клинтоне и Обаме (P.J., как его все называли, сначала работал в СНБ, а потом стал профильным помощником госсекретаря), ныне покойного пресс-секретаря Буша — Тони Сноу (он пришел в Белый дом уже с онкологическим диагнозом и отработал совсем недолго, но оставил о себе добрую память), наконец, того же Карни, который при Обаме первое время был пресс-секретарем вице-президента Байдена и помогал мне взять у того большое интервью.
Доброго слова, на мой взгляд, заслуживает и Джен Псаки, которую я знал и по Белому дому, и по Госдепартаменту США. Позже мне было стыдно за российских коллег, насмехавшихся над ней из-за ее фамилии, когда отношения между нашими странами испортились.
Кстати, помню только один — да и то курьезный — пример личной предвзятости по отношению к себе самому в Вашингтоне. Когда я еще не успел примелькаться в тамошних коридорах власти, задолго до всяких политических обострений, бдительная сотрудница пресс-службы Госдепартамента США однажды публично призвала коллег и журналистов пула быть со мной поосторожнее.
Мотивировала она это довольно неожиданно: на ее взгляд, я был… подозрительно вежлив в общении и хорошо одет. Отзыв попал в стенограмму брифинга и надолго стал поводом для шуток в нашей тассовской команде. Коллеги даже подарили мне майку с этой «персонализированной» цитатой, но я ее потом куда-то задевал.
Всех особенно веселило, что, хотя об учтивости я, конечно, в самом деле старался не забывать, элегантность в одежде — это точно не про меня. Но ни обид, ни вопросов по поводу этого эпизода у меня никогда не возникало. Все обычные люди, у всех своя работа, а с данной конкретной дамой мы и знакомы-то были шапочно.
Вообще, мне кажется, в рабочих отношениях обижаться в принципе неуместно и бессмысленно. В своей практике помню опять же только один случай, когда не без раздражения попенял другой сотруднице Госдепа еще в Нью-Йорке на сорванную командировку.
Но с той мы почти приятельствовали, об отмене поездки по каким-то техническим причинам она мне объявила впритык перед авиарейсом, а лететь я должен был в какой-то университет к пригласившим меня для выступления американцам. То есть Госдеп вредничал по отношению не только ко мне, но и к собственным соотечественникам.
Ну я ей и высказал без обиняков то, что думал об их порядках. Хотя, собственно, и тогда правильно было не злиться, а пожать плечами: «Служба есть служба, ничего личного».
Да и то еще: не хочешь быть разочарован — не раскатывай губу. Как говаривал Печорин у Лермонтова, «желать и добиваться чего-нибудь — понимаю, а кто ж надеется?»
Ключ, подходящий к множеству дверей
Были у меня в работе за океаном и другие профессиональные уроки. Мне они кажутся самоочевидными, но все же не бесполезными. Не только работа, но и вся жизнь убедили меня, что человек зачастую не замечает — или не хочет замечать — того, что находится у него прямо перед глазами.
Работаем мы для людей и информацию получаем от них же. Поэтому ключ к любому успеху в нашем журналистском ремесле — доверие. Стратегическая задача — поставить себя так, чтобы тебе доверяли.
Исходя из этого, я со временем даже придумал собственный забавный критерий профпригодности, во всяком случае в работе с источниками. Для меня наивысший знак качества — это когда не только я сам знаю по имени секретаршу нужного мне человека, но и она меня тоже сразу узнает и охотно соединяет со своим начальством. Так что я всегда внимательно слушаю, каким тоном говорят со мной секретари и помощники.
Способы завоевания доверия могут быть разными. Важно, например, не забывать об обязательной программе: писать не только о том, что кажется самым существенным и интересным тебе самому (скажем, об ответе на заданный тобой вопрос), но и о том, чему было посвящено мероприятие в целом, что говорилось во вступительном слове или итоговом коммюнике. То есть ради чего все устраивалось, что хотели донести до тебя и других журналистов организаторы.
Необходимо также в обязательном порядке отчитываться о своей работе. Посылать ньюсмейкеру или его помощникам свой текст, подчеркивать в нем важные, спорные и негативные моменты. Впрочем, не возбраняется выделять и выигрышные — если это можно делать, не греша против истины.
Вообще, разумеется, самый главный принцип — быть предельно точным и аккуратным в своих сообщениях и уж во всяком случае не врать. Никогда и ни в чем. Ни для красного словца, ни когда тебя к этому понуждают обстоятельства или даже собственное начальство (к сожалению, пару раз случалось и такое). За текст, подписанный твоей фамилией, в конечном счете отвечаешь только ты сам. Единожды солгавший, кто тебе поверит?
Так что я лично предпочитаю перестраховываться. Например, маниакально перепроверять любые имена, названия и факты в своих заметках, не говоря уже об орфографии. А при составлении разного рода отчетов и планов — играть на снижение ожиданий, помнить о том, что бутерброд всегда падает маслом вниз, поменьше обещать.
По опыту знаю, что это помимо всего прочего просто безопаснее — к примеру, в общении с тем же начальством. А самому мне — еще и психологически удобнее. Памяти я не доверяю: ученые давно установили, что человек ее бессознательно корректирует, воспроизводя не столько реальные события, сколько свои воспоминания о них.
Так что чужие байки я слушаю с удовольствием, но сам стараюсь без особой нужды ничего не приукрашивать. Опасаюсь, да и вообще не вижу в этом смысла.
Доверяй, но проверяй
Привычка во всем сомневаться и все перепроверять ценна не только тем, что ограждает пишущего от ошибок и неизбежно вытекающих из них неприятностей. Практика работы в Вашингтоне показала, что это еще и профессиональный инструмент, открывающий поистине бездонный кладезь поводов для новостных заметок в жанре опровержения.
Помню, в 2004 году «Новая газета» напечатала факсимиле разоблачительного «письма американских конгрессменов» о бывшем главе правительства РФ Сергее Кириенко. Буквально пары звонков в аппарат Конгресса оказалось достаточно, чтобы убедиться, что это фальшивка.
Кириенко мне позже звонил, благодарил за публикацию и признавался, что готов был подавать в суд на газету за клевету.
Я его просил этого не делать, но суд все-таки состоялся, и он его выиграл. Для меня же самым поразительным осталось то, что автор и издание, не удосужившиеся заранее элементарно проверить свою псевдосенсацию, и в дальнейшем продолжали ее защищать. Дескать, прежде данный источник не подводил, а стало быть, и в данном случае не было оснований в нем сомневаться.
