Она напоминала, что сторонники этой системы изначально боролись за ее гуманизацию — для того чтобы людей не заточали в лечебницы против их воли, что прежде практиковалось «десятилетиями». В итоге, однако, «маятник качнулся слишком далеко назад», и теперь достаточным основанием для принудительного лечения признается разве что прямая физическая угроза для жизни и здоровья самого больного или окружающих. Эмоциональный или психологический риск берется в расчет лишь в трети штатов. К тому же количество психиатрических коек в стационарах в пересчете на душу населения сократилось до уровня… 1850 года.
Последнюю цифру USA Today взяла тогда у общественной организации «Центр агитации за лечение» (Treatment Advocacy Center). Теперь я посмотрел ее справки и убедился, что положение продолжало ухудшаться. По состоянию на март 2020 года в США насчитывалось примерно 8,3 млн граждан в возрасте 18 лет и старше, страдающих тяжелыми психическими заболеваниями. Из них около 3,9 млн человек лечения не получали. Количество психиатрических койко-мест уменьшилось за неполные десять лет еще как минимум на 13 %.
Согласно той же статистике, приблизительно 170 тысяч тяжело больных американцев — бездомные. Примерно 383 тысячи нуждающихся в лечении находятся в местах лишения свободы. До половины массовых расправ в США совершаются людьми с серьезными расстройствами психики.
Береги нервы смолоду
Тихо помешанных бездомных я и сам регулярно встречал на вашингтонских улицах. И все же многие годы психическая неуравновешенность как системная проблема как-то не вязалась у меня в голове с внешним обликом Америки и американцев — спокойных, сильных, уверенных в себе. Считающих свою страну «единственной незаменимой державой в мире».
Развеиваться эта иллюзия начала, как ни странно, во дворе вашингтонской начальной школы, где учился мой сын (как раз там я наблюдал и футбольную тренировку, с которой начал разговор о «технологии жизни» в США).
Располагалась школа в престижном посольском районе американской столицы, детишки были как на подбор благополучные и хорошо воспитанные. И потому регулярно всплывавшая в родительских беседах тема детских психологических проблем — и с учебой, и с поведением — поначалу казалась мне лишь случайным диссонансом. А когда стало ясно, что она уж что-то слишком часто повторяется, закралось даже сомнение, не плод ли это мнительности взрослых, включая даже врачей, ставящих диагнозы и назначающих лечение без особых оснований, в порядке перестраховки.
Однако те же кровавые драмы, в которых и преступниками, и жертвами нередко становятся дети, вынуждали серьезно относиться к любым возможным объяснениям. Ведь стреляют-то и в самом деле не стволы, а люди — в этом даже «оружейное лобби» США при всей своей оголтелости совершенно право. А когда я наконец обратился к специалистам, сразу выяснилось, что с душевным здоровьем у подрастающего поколения в США действительно не все ладно.
Так, психолог из Пенсильвании Тамар Чански, написавшая несколько книг на эту тему, обрушила на меня «ошеломляющую», по ее собственному определению, статистику распространения депрессии у детей и подростков. Как она утверждала, в любой данный момент симптомы депрессии проявляются у 10–15 % юных американцев. Клиническая депрессия диагностируется примерно у 3 % детей; среди подростков показатель вчетверо выше. Самыми быстрыми темпами депрессия распространяется… среди дошкольников; состояние более миллиона из них считается клиническим.
Беседовали мы с Тамар сразу после трагедии в «Сэнди-Хук», но с тех пор положение опять-таки ухудшилось. В январе 2020 года New York Times напечатала очередной комментарий о «психиатрическом кризисе» в рядах подрастающего поколения в США. В публикации указывалось, что уровень депрессии среди американских тинейджеров (13–19 лет) подскочил за период с 2007 по 2017 год почти на две трети.
Одновременно показатели самоубийств в возрастной категории от 10 до 24 лет выросли более чем наполовину. Во всех подгруппах, включая младшую (10–14 лет), суицид стал второй по частоте (после несчастных случаев) причиной смерти юных американцев. С особой тревогой специалисты отмечали, что впервые за все время наблюдений начал сокращаться гендерный разрыв по числу самоубийств между юношами и девушками.
Материальное богатство и душевная нищета
Пытаясь понять, почему «США и другие развитые страны — одновременно и самые богатые экономически, и самые нищие по показателям депрессии и других душевных недугов», Чански в своей книге задавалась вопросом о том, не разные ли это стороны одной и той же медали. «Не могут ли те ожидания и нагрузки, которые налагаются на нас стремлением к все большей и большей материальной безопасности, мостить для нас путь к большему стрессу, тревоге и депрессии?» — спрашивала она.
И тут же сама себе отвечала: «Наша конкурентная культура, питаемая капитализмом и рекламой, создает у нас ощущение внутренней опустошенности и тревоги, и мы заполняем эту пустоту все новыми и новыми вещами. И если судить по лозунгу на борту грузовичка, доставляющего оборудование на детские игровые площадки, дети наши тоже вовлечены в эту „крысиную гонку“». Вот этот лозунг: «У моего ребенка воображение больше, чем у вашего!»
Внешне все это, разумеется, может восприниматься (в том числе самими родителями) и преподноситься, как свидетельство неусыпной заботы о детях. По сути же говорит скорее о потребительском отношении к ним. Проявляться такое отношение может по-разному, в том числе и в достаточно уродливых и жестоких формах. Примеры известны и в США, и в других странах, где американцы усыновляют детей.
Между прочим, когда Россия в 2012 году приняла «закон Димы Яковлева», в хоре возмущенных откликов в США мне попался пусть и крошечный, но все же намек на самокритику. Расписав на несколько страниц кошмары, которым юные россияне подвергаются порой у себя на родине, автор-американка Кэтрин Фицпатрик выразила твердую уверенность в том, что в США этим детям было бы куда лучше, но при этом все же добавила: «Но американские семьи могут оказываться со своими проблемами в глубокой изоляции, а россияне, пусть и более склонные к насилию, больше заботятся друг о друге». Как сказал мне однажды русский писатель Зиновий Зиник (подданный Великобритании. — Прим. авт.): «В России бывает холодно, но в Америке — холоднее».
Мораль индивидуалистов
О том, что индивидуализм (а американцы — убежденные индивидуалисты) ведет к отчужденности, неискренности, холодности в отношениях между людьми, писано-переписано. Хотя на самом деле за него можно и заступиться.
Разве не он, например, лежит в основе человеческого достоинства? Ведь совесть и порядочность, любовь и сострадание коллективными не бывают. Это сугубо личные черты и чувства. А вот для равнодушия, безответственности, лицемерия, жестокости нет лучше ширмы, чем анонимный коллективизм. Помните анекдот о некрологе, подписанном «стаей товарищей»?
Есть вопрос, считающийся одной из загадок бытия: почему с хорошими людьми происходят плохие вещи? Но его ведь можно и перевернуть: почему номинально «хорошие» люди творят иногда нечто совершенно чудовищное? Коллективная ответственность в этой ситуации — та же ширма. Каждый должен отвечать за себя.
