С доверием — разве что к врачу
Не приходится удивляться, что опросы и рейтинги подтверждают общее снижение показателей общественного доверия в США. По данным социологического центра имени Пью, в 2019 году три четверти американцев наблюдали снижение доверия к федеральным властям, а почти две трети — и друг к другу.
Естественно, они исходили из того, что это затрудняет решение стоящих перед страной и народом задач. Но это общие слова, пусть и тоже подтверждаемые статистикой. А конкретно, к моему удивлению, среди пессимистично настроенных респондентов почти каждый второй не верил даже в соблюдение согражданами «федеральных и местных законов». Еще больше было сомнений в том, что люди «честно отчитываются о доходах при уплате налогов», «с уважением относятся к окружающим», «оказывают посильную помощь нуждающимся» и т. д. и т. п.
Служба Гэллапа уже не первое десятилетие проводит в США опросы о доверии к людям разных профессий. Побеждают в них традиционно медсестры и вообще медики (хотя в 2001 году, после терактов, пальма первенства в порядке исключения была отдана пожарным), а политики занимают низшие ступени. Согласно самому свежему такому исследованию, датированному январем 2020 года, американцы верят своим конгрессменам и сенаторам меньше всех, кроме автодилеров.
Разумеется, я не мог не обратить внимание и на отношение к журналистам. «Честными и этичными» моих коллег по профессии в США считают, по данным Гэллапа, лишь 28 % опрошенных. За год этот показатель снизился на 5 процентных пунктов. Впрочем, прежде ему случалось опускаться и ниже нынешнего уровня.
Как я уже упоминал, кумир и моральный авторитет для многих американцев Рональд Рейган в свое время с удовольствием говорил о своих отношениях с советскими лидерами: «Доверьяй, но проверьяй». И обязательно подчеркивал, что это русская поговорка.
Но вот я, например, до него такого присловья никогда не встречал. Честно говоря, как жизненный принцип эта формула недоверия и теперь кажется мне по духу, скорее, не русской, а как раз американской.
13.3. Им вера строить и жить помогает
Когда я был советским журналистом в США, мне заранее были ясны все ответы. Достаточно было просто подобрать подходящие вопросы. В российское время работать стало гораздо интереснее: можно было ставить реальные вопросы и пытаться честно на них отвечать.
Я часто рассказывал об этом в своих публичных выступлениях перед американцами. Те довольно смеялись. Но я им тут же напоминал, что теперь уже сами они, прежде всего мои коллеги-журналисты, зачастую говорят, пишут и вообще ведут себя так, будто заранее знают ответы на все вопросы о России, да и о мире в целом.
Повторюсь, что именно под тяжестью мессианства, преувеличения своей «всемирно-исторической» роли, претензий на обладание истиной в последней инстанции и «универсальными и непреходящими» ценностями, в конечном счете — под грузом обмана и самообмана, на мой взгляд, рухнула в свое время советская «башня», а теперь шатается американская. Остальной мир противится — и всегда будет противиться — навязыванию извне чужих ответов, чужой «правды жизни».
Вера по фактам или факты по вере?
Конечно, на это можно возразить, что есть факты, с которыми особо не поспоришь. Возможно. Но мне лично представляется, что роль фактов в нашей жизни сильно преувеличена. По-настоящему незыблемых знаний на самом деле не так уж много, они сплошь и рядом соседствуют с заблуждениями.
А главное — это никому особо не мешает, поскольку живут-то люди не столько знаниями, сколько привычными чувствами и убеждениями, то есть верой. «Не приставайте ко мне со своими фактами, — с улыбкой повторяет один мой американский приятель. — Я уже все для себя решил».
Как говорится, в каждой шутке есть доля шутки. Чем дальше, тем больше убеждаюсь, что именно так люди в основном себя и ведут. Каждый выбирает, во что ему верить, — кто в Бога, кто в приметы, а кто-то, скажем, в собственный разум, научный прогресс и счастье будущих поколений — и потом уже подстраивает под этот выбор свою личную «систему координат», подбирает резоны и доказательства. Получается не «вера по фактам» (хотя она в них особо и не нуждается), а «факты по вере».
И, между прочим, чем человек грамотнее, тем легче дается ему подобная подтасовка. Это наглядно видно на примере дипломатов, которых много было среди моих вашингтонских знакомых. Они могут досконально знать предмет обсуждения и позиции как своей, так и противоположной стороны, но практически никогда не способны договориться без «команды сверху», поскольку их изначальная установка — верить только в свою правоту и ее защищать. А чужой — как бы вовсе не видеть или, во всяком случае, не признавать. Ровно так действовал и Стенгел, о котором я рассказывал в разделе про пропаганду.
Конечно, догматическая, слепая вера опасна. Россиянам, которые в недавнем прошлом «вытоптали поле, засевая небо», это известно лучше других. Но ведь на самом деле и недостроенная коммунистическая Вавилонская башня рухнула только после того, как даже у ее проектировщиков ушла вера, выдававшаяся за знание. И, кстати, уходя, породила глубокий духовный кризис, во всяком случае, у старших поколений наших соотечественников.
Собственные идеологические заморочки имеются и у американцев. Даже если считать, что вооруженный разбой, спорадически устраиваемый ими в других странах, продиктован заботой о тех же «универсальных ценностях», а не о своих собственных политических и экономических интересах, то и тогда налицо циничный принцип «цель оправдывает средства».
Другое дело, что в подобных случаях шовинизм, который американцы именуют «патриотическим консенсусом», особенно застит глаза, а сомнения в нем не только морально разрушительны, но и опасны. Поэтому любые факты, идущие вразрез с общепринятой верой, с порога отметаются без рассмотрения. А «Господи, благослови!» в американских храмах громче всего поют солдатам.
«Не в том суть жизни, что в ней есть…»
Вера американцев вообще прагматична. Они верят в свою страну и ее историческую правоту, верят в свое право на счастье и без устали куют его для себя, оставаясь едва ли не самым набожным среди народов ведущих мировых держав. Об этом, кстати, почему-то почти не вспоминают люди, ревниво следящие со стороны за их успехами.
«Не в том суть жизни, что в ней есть, но в вере в то, что в ней должно быть», — писал в свое время Иосиф Бродский. Действительно — и американцы об этом не забывают — на центральные вопросы бытия отвечает вера, а не знание. Спросите любого человека, что самое главное он узнал или понял за свою жизнь. Представьте, что об этом спросили Альберта Эйнштейна. Что бы он ответил, что вспомнил? «Общую теорию относительности»? Едва ли. Ясно же, что вопрос — о другом.
И радуют человека, как правило, отнюдь не знания. Со времен библейского царя Соломона известно, что «во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь». А мои американские друзья нередко спрашивают: «Чего ты хочешь — быть правым или быть счастливым?»
