«Двумя китами» советских финансов были та же самая винная монополия и экспорт нефти. А в мае 1985 г. Горбачев развернул антиалкогольную компанию. Вроде бы нужную и злободневную. Но расплескалась она в уродливых масштабах и формах. Не только повышались цены на спиртное, закрывались винные магазины, сокращалось время продажи, но и останавливались винзаводы, шла повальная вырубка виноградников. Да и результаты оказались сомнительными. Бурно развилось самогоноварение, в магазинах исчез сахар. Внедрилась наркомания — ранее в СССР она была очень мало распространена. Родилась токсикомания. А вот теневая экономика в Советском Союзе существовала, гнездилась под покровительством местных партийных начальников. Для нее антиалкогольная кампания стала настоящим подарком. Быстро налаживались производство и сбыт «левой» продукции. На этих доходах сколачивались капиталы жуликов, которые уже через несколько лет превратятся в «бизнесменов».
Но колоссальный удар был нанесен и по бюджету. За год поступления от пищевой промышленности сократились на 22 млрд руб. И в это же самое время США и Великобритания провели переговоры с Саудовской Аравией и другими странами, добились от них значительного увеличения добычи нефти. Цены на нее на мировом рынке резко упали. Советские финансы зашатались… И особенно опасным это стало как раз в связи с горбачевским «ускорением»! Начиналась модернизация всей промышленности, в планы был заложен колоссальный «перекос» в сторону машиностроения. Львиную долю оборудования предстояло закупить за границей. Однако с финансами получался провал. Приходилось сокращать импорт продовольствия, ширпотреба. Нарастали дефициты в торговле. Но ведь и эти товары, проданные гражданам, приносили прибыль в бюджет. Финансовая система пошла вразнос.
Ну а Горбачев в это же время вел кадровые перестановки в руководстве. Исподволь, но систематически. Возвышал собственных (и андроповских) ставленников — Рыжкова, Лигачева. Возвратил в ЦК Яковлева. Вернул ему отдел идеологии и пропаганды, сделал секретарем ЦК и одним из своих ближайших советников.
Не была забыта и рекомендация Андропова «посмотреть» Ельцина. К нему в Свердловск ездил Лигачев. Как вспоминал Горбачев, Егор Кузьмич «оттуда аж ночью звонит, не выдержал: «Михаил Сергеевич, это наш человек! Надо брать его!». Характеризовал его: «Масштабный работник, сумеет повести дело»». Ельцина перевели в Москву, поставили для начала заведующим отделом ЦК по строительству.
А тех, кто мог в будущем стать противником, новый генсек убирал под разными предлогами. Романов отвечал в Политбюро за промышленность — в свете «ускорения» у него принялись копать недостатки. Романов все понял, подал в отставку по состоянию здоровья. Председателю Совета Министров Тихонову уже стукнуло 80 лет, он страдал склерозом. Его с почетом спровадили на пенсию, заменили Рыжковым. Главу московской парторганизации Гришина еще Андропов взял на «прицел», насобирал компромат на его окружение. Теперь его тоже нетрудно оказалось снять, заменили Ельциным.
А министр иностранных дел Громыко всегда выступал покровителем Горбачева.
Но его как бы повысили. Михаил Сергеевич выдвинул его на должность председателя Президиума Верховного Совета СССР — и Брежнев, и Андропов, и Черненко совмещали ее с постом генсека. Вроде бы Горбачев отблагодарил Громыко. Хотя в Советском Союзе кресло председателя Президиума Верховного Совета было почетным, но чисто представительным, без всякой реальной власти. А министром иностранных дел Горбачев провел своего давнего приятеля Эдуарда Шеварднадзе. Для многих это оказалось полной неожиданностью — Шеварднадзе никогда не имел отношения к дипломатии и даже ни разу не был за границей.
Но Михаил Сергеевич знал, что делал. Он прокладывал личные пути сближения с Западом. «Разрядка» провозглашалась чуть ли не сверхзадачей. США продолжали строить стартовые площадки и устанавливать свои ракеты в Европе. А Горбачев поступил наоборот. Почти сразу же, придя к власти, он объявил мораторий на размещение ракет средней дальности в европейской части СССР. Через несколько месяцев последовал еще один мораторий — на ядерные испытания. Снова в одностороннем порядке. Что ж, демонстративные шаги сыграли свою роль. Да и прежние встречи Горбачева с Трюдо, с Тэтчер не прошли бесследно. Если Андропова, рвавшегося к нормализации отношений, западные державы проигнорировали, то Михаилу Сергеевичу двери открыли. 19 ноября в Женеве состоялась его встреча с президентом США Рейганом.
Однако прорыва к новой «разрядке» еще не произошло. Горбачев вываливал свои инициативы, а Рейган как бы и не слышал его, осаживал претензиями по «правам человека». Для него и его советников главным было другое. Оценить, как настроен новый генсек. Насколько он готов сдавать советские позиции. А для «нормализации» было еще не время. Требовалось подождать, когда СССР поглубже увязнет в собственных трудностях. Когда начнет обращаться не равноправным партнером, а просителем. Когда можно будет диктовать. Лидерам двух держав удалось договориться только о продолжении диалога. Но в протокол встречи была включена и прогулка тет-а-тет. В условиях, исключавших «прослушку». О чем беседовали на этой прогулке? Никто не знает…
Эхо совещания в Женеве прозвучало в новогодних выступлениях и Рейгана, и Горбачева. Оба высказали стремление смягчить международную напряженность. Причем в советском руководстве вынашивались грандиозные планы. Мы уже отмечали: еще с 1983 г. по поручению Андропова под руководством первого заместителя начальника Генштаба Ахромеева готовились предложения по полному ядерному разоружению. При Горбачеве эта работа продолжилась, проект был доложен Михаилу Сергеевичу 6 января 1986 г., он предусматривал уничтожение ядерных арсеналов СССР, США и других государств в три этапа, до 2000 г. [140]. 15 января Горбачев публично озвучил этот проект, сделал заявление о необходимости ликвидировать ядерное оружие во всем мире.
Но он учел и пожелания американского президента относительно «прав человека». Самых видных диссидентов, находившихся в заключении, начали освобождать. Еще без амнистии, с заменой наказания на высылку из СССР. Первым стал будущий министр Израиля Натан Щаранский (хотя осужден он был отнюдь не за инакомыслие, а за измену Родине и шпионаж). Но и этот жест был не случайным. С 1967 г. дипломатические отношения между СССР и Израилем были разорваны. А теперь, впервые за 19 лет, между ними в Хельсинки начались переговоры. Причем темой стало… положение евреев в Советском Союзе! Казалось бы, какое дело может быть одному государству до граждан другого? Но нет, Израилю позволили вмешиваться в наши внутренние дела, стали обсуждать.
Хотя Америка вовсе не намеревалась разоружаться. И не спешила «дружить». Прекрасно зная о настроениях в Кремле, она только наглела. Дошла до открытой агрессии против Ливии, дружественной Советскому Союзу, бомбила ее города. Пришлось даже отменить готовившийся визит Шеварднадзе в США, чтобы не потерять лицо перед странами, ориентирующимися на СССР. Но никакой другой реакции со стороны Москвы не последовало. А Горбачев в феврале-марте 1986 г. на XXVII съезде КПСС взахлеб говорил о «программе мира». Называл такие задачи как взаимная ликвидация Варшавского договора и НАТО, общее ядерное разоружение.
На этом же съезде бодро, в лучших советских традициях, объявлялось о выполнении и перевыполнении планов одиннадцатой пятилетки, принимались планы на двенадцатую. Однако партийное руководство лукавило, цифры подтасовали. На самом деле, планы XI пятилетки остались не выполненными. А когда принимался следующий план, «Основные направления экономического и социального развития СССР на 1986–1990 годы и на перспективу до 2000 года», он уже заведомо был под угрозой. В его основе лежала все та же программа «ускорения». А возникшие финансовые проблемы показывали, что она может провалиться.
