Что касается «малой» приватизации, то она уже шла полным ходом — не дожидаясь утверждений Верховным Советом. Распродавались столовые, рестораны, магазины, склады, мастерские. С 1 октября 1992 г. были запущены механизмы «чековой» приватизации. Каждому гражданину через отделения Сбербанка выдавали один «ваучер» (за саму бумажку взималось 25 рублей). Номинальная его стоимость составляла 10 тыс. рублей — в то время сумма относительно большая, но не слишком. Объявлялось, что это и есть доля каждого жителя России при разделе общенародной собственности. На самом же деле цифру взяли с потолка. Только в первой очереди намечалось приватизировать свыше 130 тыс. предприятий (а всего — порядка 250 тыс.) Позже специалисты оценивали, что реальная стоимость одной доли при подобном разделе «на всех» должна была стать неизмеримо выше — не 10 тыс., а несколько миллионов.
Но духом «бизнеса» уже заразили большую часть населения. Бабульки, пенсионеры, домохозяйки витали в химерах, как они станут «акционерами», какие прибыли будут получать. Размечтались и работники заводов, фабрик — как они станут совладельцами, какие доходы потекут в их кошельки. Хотя для «ваучеров» устанавливался ограниченный срок действия, два года. Если никуда не вложить его, то он «сгорит». А идти куда-то на аукцион с одним или несколькими «чеками» членов семьи выглядело бессмысленным. Как бы для помощи гражданам и «профессионального управления активами» создавались специальные чековые инвестиционные фонды. Лицензии им выдавал тот же самый Комитет по госимуществу Чубайса (и зачастую они организовывались под эгидой того же Комитета). Их количество достигло 662, а людям предоставляли как бы свободный выбор. Сам решай, какому фонду ты доверяешь, неси туда свой «ваучер», а там профессионалы решат, куда выгоднее вложить ценные бумаги, в том числе и твою.
Разохотились всякие мелкие предприниматели. Ведь «чеки» допускали свободную продажу. Если вложишь не 1, а 100, то и прибыль будет в 100 раз больше! На базарах, вокзалах, в подземных переходах появились люди с табличками «куплю ваучер». Для такой работы нанимали продавцов газет, другого уличного товара. Покупали не по 10 тыс., а гораздо дешевле — зато наличными и сразу. В условиях, когда люди оставались без зарплаты, без работы, это действовало. Сбывали свои «чеки» и за 1000, и за 500 руб. Спившиеся, когда «нутро горит», меняли на бутылку водки. Другие были сбиты с толку, метались, как бы не прогадать. Выбирали среди множества фондов, какой из них более солидный. Наконец, когда срок действия поджимал, останавливались на каком-то из них…
В первое время «акционеры» и вправду получали по почте отчеты из правлений фондов. Какая прибыль, как израсходована на само правление и почтовые пересылки, какие остатки вложены в расширение бизнеса. Но эти фонды очень быстро стали менять свой облик, у одних отзывались лицензии, другие сливались друг с другом, преобразовывались в иные структуры — акционерные общества, компании. Отчеты в почтовых ящиках переставали появляться, и найти концы оказалось уже невозможно. Народ остался ни с чем. И бабульки, которые вкладывали куда-то свой единственный «ваучер», и «предприниматели», скупавшие «чеки» у разоренных сограждан. В выигрыше оказались только те, кто затевал приватизацию, и плававшие вокруг них крупные акулы.
А у американцев, устроившихся в ведомстве Чубайса, интерес обнаружился специфический. Оборонные предприятия. Именно они были в СССР самыми лучшими. По законам иностранцы не имели права владеть их акциями. Но применялись обходные маневры. Обрабатывали руководителей предприятий. Кого-то подкупали, кому-то предлагали проекты выгодного сотрудничества. Ведь оборонка находилась в тяжелом положении, государственные заказы прекратились, разработки замораживались. Американцы выражали готовность «помочь», и создавались дочерние совместные предприятия. Через них иностранцы получали доступ к уникальным разработкам и технологиям, документацию. Кроме того, эти совместные фирмы приобретали 10 % акций основного предприятия, что давало возможность ввести их представителей в совет директоров. Такие внедренные представители окончательно разваливали предприятие и проводили решение о его закрытии.
Но и сама по себе приватизация стала очередным катастрофическим ударом по промышленности. Ломались прежние хозяйственные механизмы предприятий, связи между ними. Заводы и фабрики попадали в тупик. Вроде бы трудовые коллективы, сами рабочие, стали совладельцами, а что дальше? Как сидели без зарплаты, так и остались сидеть… Однако в 1994 г. «чековый» этап перешел в «денежный». Начались аукционы с распродажей предприятий. Скупить акции у голодных рабочих, перебивавшихся случайными подработками, было проще простого. В результате перспективные и прибыльные предприятия доставались олигархам по копеечным, крайне заниженным ценам. Другие разорялись и закрывались. За спиртовые заводы разыгрывались настоящие войны между преступными группировками — с рейдерскими захватами, убийствами конкурентов. Это было уж очень выгодным — разливать «паленую» водку. Ее продавали и в магазинах, и в ларьках, и на открытых лотках, и прямо с грузовых машин. В условиях распада и беспросвета народ очень быстро спивался.
А темпы разбазаривания государственной собственности наращивались. Если в 1992 г. было приватизировано 46 тыс. предприятий, то в 1993 г. — 88 тыс., в 1994 г. — 112 тыс.
Правда, в ноябре 1994 г. этот процесс чуть не споткнулся. Чубайс получил повышение, стал первым вице-премьером и возглавил Федеральную комиссию по ценным бумагам и фондовому рынку. Вместо него председателем Госкомимущества был назначен Владимир Полеванов, бывший до этого губернатором Амурской области. Почему именно он, осталось неизвестным. Возможно, выдвинул Черномырдин, знавший его раньше. А может быть, «реформаторы» сочли, что он тоже «свой», урвет что-то для себя и удовлетворится. Но ошиблись. Полеванов был настоящим патриотом и честным человеком.
Увидев, что творится в Госкомимуществе, он ужаснулся. А Чубайс поразил его своим цинизмом. Полеванов вспоминал его слова: «Что вы волнуетесь за этих людей? Ну вымрет тридцать миллионов. Они не вписались в рынок. Не думайте об этом — новые вырастут» [7]. Новый начальник обнаружил, что в Госкомитете по управлению государственным имуществом нет даже подразделений для управления! Никто не собирался имуществом управлять! Его растаскивали. И раздавали. Полеванов нашел и группу из 35 американских советников во главе с офицером ЦРУ Хэем, занимавшихся в основном «приватизацией» военных предприятий.
Он свидетельствовал: «Подняв документы, я с ужасом обнаружил, что целый ряд крупнейших предприятий ВПК был скуплен иностранцами за бесценок. То есть заводы и КБ, выпускавшие совсекретную продукцию, вышли из-под нашего контроля. Тот же Джонатан Хэй с помощью Чубайса скупил 30 % акций Московского электронного завода и действовавшего с ним в кооперации НИИ „Графит“ — единственного в стране разработчика графитового покрытия для самолетов-невидимок типа „Стелс“. После чего Хэй заблокировал заказ военно-космических сил на производство высоких технологий» [155]. И таких безобразий было множество! Даже с деньгами шло жульничество. Целый ряд предприятий, стоивших триллионы, достался американцам всего за 5 млн долларов — да еще в рассрочку на 20 лет.
