Причем эти вопиющие факты уже не были секретом. Начальник службы внешней разведки Примаков и директор ФСБ Степашин еще 26 августа 1994 г. направили в правительство письмо: «Приватизация предприятий военно-промышленного комплекса привела к массовой утечке новейших технологий, научно-технических достижений практически даром на Запад. В целом Запад приобрел в России столь большой объем новых технологий, что НАТО учредило для их обработки специальную программу». Но и «оборонкой» дело не ограничивалось. Американцы уже подбирались к приватизации российской алюминиевой промышленности, нефтяных месторождений — Чубайс готовил соответствующие документы. Полеванов нашел в бумагах протест Генеральной прокуратуры по поводу приватизации морских портов, хотя они не подлежали приватизации. Иностранцам уже готовы были отдать корабли грузового Тихоокеанского флота, обеспечивавшие грузами жизнедеятельность Чукотки и Камчатки. И даже обращения Генпрокуратуры, ФСБ, внешней разведки оставлялись без всякого внимания!
Полеванову пришлось вести упорную борьбу даже для удаления американцев. Госкомимущество охраняла частная военизированная структура партии «Демократический выбор России» — она подчинялась Чубайсу, а распоряжения нового начальника не выполняла. Только после того, как он сумел заменить партийный ЧОП на обычную милицию (чья охрана стоила в три раза дешевле), у американцев отобрали пропуска. Полеванов выгнал и Альфреда Коха, заместителя Чубайса, непосредственно ведавшего «оборонкой». Дела по приватизации алюминиевых заводов, нефтяной отрасли, тихоокеанских кораблей вовремя остановили. Приватизацию портов признали незаконной, начали национализацию. Чубайс звонил, угрожал. Но Полеванов проработал во главе Госкомимущества лишь 72 дня. В январе 1995 г. Ельцин сместил его, заменил Сергеем Беляевым. Экономист Михаил Хазин свидетельствовал: чтобы убрать Полеванова, на Ельцина надавили США.
Что ж, в начале 1920-х, когда Россию обвалили в хаос революциями и гражданской войной, американцы и англичане через Троцкого и его команду принялись внедряться в нашу страну концессиями и «совместными» предприятиями. Прибирали к рукам лучшие заводы, месторождения полезных ископаемых. Предполагалось, что они и станут настоящими хозяевами России, будут выкачивать прибыли. А русскому народу оставлялась роль «трудовых армий», дешевой рабочей силы. Но не получилось, в ходе сталинских преобразований троцкистов раздавили, закордонных концессионеров выставили. В 1990-х был применен другой механизм. Российскую промышленность просто убивали. Напрочь.
Глава 17
«Черный октябрь»
Далеко не вся Россия поддерживала гибельную политику Ельцина или послушно принимала ее. В оппозиции оказались и коммунисты, и национал-патриоты, и многие демократы (впрочем, по разным причинам, одни видели пагубные плоды реформ, другие просто оказались обделенными при дележке теплых мест). Нарастало противодействие.
23 февраля 1992 г., в День Советской армии, в столице собрался массовый митинг протеста против раздела вооруженных сил. Правительство Москвы по настоянию Попова запретило все митинги и демонстрации. Но Моссовет отменил это постановление. Митинг разрешили на площади Маяковского. Однако было собрано 12 тыс. сотрудников милиции, 4 тыс. солдат внутренних войск. 450 грузовиков заблокировали улицы в сторону центра. Причем в отношении патриотов впервые был внедрен термин «красно-коричневые», солдат и омоновцев накрутили, что это враги, чуть ли не фашисты. Была разыграна провокация. Среди митингующих кто-то пустил слух, что власти разрешили шествие к Кремлю, возложение венков к могиле Неизвестного солдата. Кордоны милиции разошлись, пропуская колонну, но когда она вступила в проход, вдруг набросились бить и разгонять ее. А во главе шествий шли с цветами старики, ветераны войны. На них и посыпались удары дубинок [32, 73]! «Демократическая» пресса описывала разгром манифестации с откровенным глумлением — как проучили отживших свой век «совков». Но с этого дня обозначилось открытое противостояние патриотических сил и власти.
17 марта 1992 г., в годовщину референдума о сохранении СССР, на улицы Москвы вышли 100 тыс. человек — требуя выполнения итогов референдума. А 1 мая в советские времена традиционно устраивались праздничные демонстрации. В 1992 г. демонстрация состоялась, но совсем не праздничная, 50 тыс. человек протестовали против реформ Ельцина и Гайдара. В следующий праздник, 9 мая, новая власть никаких массовых торжеств не устраивала. Но патриотические силы собрали своих сторонников в Сокольниках. Оттуда шествие направилось к тюрьме «Матросская Тишина» с требованиями освободить членов ГКЧП. Протесты бурно всплеснули и в июне. Толпы митингующих осадили телецентр «Останкино», и милиция лишь через 10 дней разогнала возникший там палаточный лагерь.
На лето накал политических страстей снизился, но 1 октября 1992 г. в газете «Советская Россия» появилось обращение «К гражданам России», призывавшее создать единый фронт для спасения страны. Инициаторами выступили 38 деятелей оппозиции из разных группировок, и 24 октября открылся учредительный конгресс Фронта национального спасения (ФНС). Покровительствовал ему Верховный Совет, предоставил для заседаний свой парламентский центр. Объединились «красные» и «белые», коммунисты, национал-патриоты, даже монархисты. На флаге соединились красная и черно-желто-белая, «имперская» символика. В манифесте ФНС провозглашалось, что «политика Ельцина и его команды — политика национальной измены». Правда, борьба предполагалась мирная. Тем не менее, Борис Николаевич своим указом объявил о роспуске ФНС как «неконституционной организации». Но уже и Конституционный суд был не на его стороне, признал его указ незаконным.
Оппозиционные настроения взяли верх, и в Верховном Совете под председательством Хасбулатова, на Съезде народных депутатов России, одним из лидеров противников Ельцина стал вице-президент Руцкой. Гайдар до сих пор оставался исполняющим обязанности премьер-министра. По закону утвердить его мог только Съезд народных депутатов России. Этот орган созвали в декабре 1992 г. Президент назвал кандидатуру главы правительства, но депутаты ее дружно «прокатили». Ельцин вертелся так и эдак, доказывал, уговаривал. Споры продолжались две недели, пока Борис Николаевич не предложил Черномырдина. Депутаты сочли его нейтральной фигурой, раньше он был министром газовой промышленности СССР, потом стал председателем правления «Газпрома». Съезд наконец-то проголосовал «за».
Гайдаром Ельцину пришлось пожертвовать, отправить в отставку. Впрочем, Борис Николаевич оставил его своим экономическим советником, он успешно продолжил махинации с Чубайсом — стал президентом Всероссийской ассоциации приватизируемых и частных предприятий. А Черномырдин вполне удовлетворял эту команду. В кабинете Гайдара он был вице-премьером, а во главе правительства занялся лоббированием своего «Газпрома». Преобразовал его из государственного концерна в РАО «Газпром», обеспечил ему колоссальные налоговые и прочие льготы (в обход законов).
В январе 1993 г. в Москву прилетел президент США Джордж Буш. Они с Ельциным подписали договор об ограничении стратегических вооружений СНВ-II. Такой же неравноправный и невыгодный для России, как заключенный Горбачевым договор СНВ-I. Но противостояние Бориса Николаевича с Верховным Советом становилось все более отчетливым. Высший законодательный орган России и в этом случае выступил против президента, ратифицировать договор отказался.
