«Приглашаем присоединиться к нашей зимней тусовке в доме Уилкинсонов. Просто позволь себе прийти, потому что тебе этого хочется, мы же знаем».
– Вы не должны быть здесь, ребята, – говорю я. – Это же чужой дом.
Если честно, совсем не это я собиралась сказать, во всяком случае, не в первую очередь. Для начала мне хотелось извиниться. Или сказать, что я не понимаю, кому можно верить, о своих бессонных ночах, о часах, которые я нашла, и что я вовсе не хотела тогда сказать, что Сюзи не моя подруга.
А Сюзи тем временем широко улыбается, уже забыв о нашей ссоре.
– Да какая разница, – отвечает она.
– Вожатые все равно узнают, – добавляю я. – Увидят, что большинства нет в хижинах.
Расплывшаяся улыбка на лице Сюзи никуда не исчезает, ее глаза блестят от пьяной радости.
– А им наплевать на то, что делают парни, – смеется она, неуверенно жестикулируя в воздухе. – И потом, они же все равно никого из лагеря выгнать не смогут, потому что мы все… застряли мы здесь, понятно?
Глаза у нее то и дело закрываются, но Сюзи снова с усилием открывает их. Затем неожиданно она хмурится, словно вспомнив, что сердится на меня, и именно со мной желала бы разговаривать меньше, чем с любым другим.
– Послушай, ты прости меня за то, что было, – быстро говорю я. – Зря я тебе все наговорила тогда, не нужно было. Но понимаешь, я просто…
Тут в меня врезается какой-то парень, расплескивает мне на ботинки темную жидкость из красной чайной чашки, которую держит в руке.
– Пардон, – цедит он сквозь зубы, будто это я его толкнула, а не он меня.
Парень разворачивается и уходит на кухню, а я вновь поворачиваюсь к Сюзи.
– Так вот, я просто пытаюсь понять, что случилось, – договариваю я.
Я вдруг понимаю, какой уставшей выглядит Сюзи, как смертельно хочет она спать.
– То есть ты хочешь понять, виноват твой бойфренд или нет, так?
Я вздыхаю и, отведя взгляд, смотрю поверх толпящихся в доме парней. Кто-то подпевает музыке – между прочим, слух у него есть, и голос довольно приятный. Дело портит только, что он пьяно икает в конце каждой строчки.
– Парень умер, Сюзи, – говорю я, вновь поворачиваясь к ней. – И кто-то в этом виновен.
У Сюзи приоткрывается рот, и она вновь повисает на перилах.
– Иногда бывают несчастные случаи, – объявляет она и надолго припадает к банке с пивом.
– Что ты имеешь в виду? – я подступаю ближе, чувствую ее пропитанное парами алкоголя дыхание, которого уже не могут замаскировать выдохшиеся розовые духи. Но она не отвечает, лишь трясет головой, поворачивается и, цепляясь за перила, начинает неверными шагами подниматься вверх по ступенькам. – Сюзи! – окликаю я, но она уже доковыляла до верхней площадки и исчезла в коридоре.
Несчастный случай. Что-то похожее сказал и Ретт тогда, у костра.
Оглядываюсь назад и вижу, что входная дверь в дом по-прежнему приоткрыта. Нужно уходить отсюда, вернуться домой, запереть дверь на все засовы и ждать, пока оттает снег, пока расчистят дорогу и жизнь вернется в нормальное русло.
Но я не делаю этого. Вместо того чтобы уйти, я поднимаюсь наверх, вслед за Сюзи. Иду в глубь дома.
Может быть, она все же знает, что на самом деле произошло.
Прохожу мимо двух открытых дверей, вижу за ними двухъярусные кровати у стен. Спальни для детей, где они смотрят свои мультяшные сны теплыми летними ночами.
По коридору разносятся приглушенные низкие голоса.
Останавливаюсь рядом с последней, закрытой дверью, прижимаюсь спиной к стене и слушаю…
– Твоя девчонка напилась, – говорит кто-то в комнате. Это Джаспер, по-моему. Значит, те парни, что жгли костер, тоже здесь. Голос Джаспера доносится как бы издалека, надо думать, что он находится не у двери, а в глубине ком-наты.
– Заткнись, чувак, – отвечает Ретт, а затем я слышу Сюзи: она ничего не говорит, но издает такой звук, словно она обиделась на слова Джаспера.
– Ее не должно быть здесь, – добавляет Джаспер.
– Я ему не подружка, – огрызается Сюзи, у которой наконец прорезался голос. – И могу ходить куда захочу.
Звук ее голоса затихает, и я представляю себе лица парней, которые смотрят сейчас на нее, выкатив глаза.
– Ты слишком много ей рассказал, – продолжает Джаспер. Я слышу шаги и предполагаю, что он переходит ближе к Ретту. Как его понимать? Что это: предупреждение или угроза? Не знаю. – А она просто бежит и сразу все рассказывает той ведьме, подружке своей.
– Ничего я ей не рассказывал, черт, – ворчит Ретт.
За дверью снова слышится какое-то движение, похоже, там еще кто-то есть. «Они даже друг другу не доверяют», – думаю я. Обстановка накаляется, и чем напряженнее она будет, тем больше тайн выползет наружу. Они уже просто не могут остановиться, не говорить об этом, каждого из них подгоняет глубоко засевший внутри страх.
– Кончайте! – кричит им Сюзи и, очевидно, встает между парнями, потому что сразу наступает тишина.
– Парни, вы все только еще хуже делаете, – вступает новый голос. Лин, надо думать.
Кто-то тяжело выдыхает, затем слышно, как кто-то садится на кровать, под его весом жалобно скрипят пружины.
– Нам просто нужно переждать, – говорит Ретт, но голос у него звучит сдавленно. Кажется, он сам не очень-то верит своим словам.
В комнате наступает затишье, и я еще сильнее вжимаюсь в стену, напрягаюсь, не понимая, что там у них происходит.
Но тут наконец тишину нарушает Лин, и голос его звучит высоко и напряженно, как перетянутая на скрипке и готовая лопнуть струна.
– В конце концов они его все равно найдут.
Снова длинная пауза, словно все боятся что-либо сказать.
Сюзи откашливается, но голос у нее все еще звучит надтреснуто, когда она спрашивает:
– Вы знаете, где Макс?
Раздается низкое ворчание, один что-то произносит – не могу разобрать, что именно. Он говорит так тихо, словно боится, что его могут стены подслушивать. Стены или прячущаяся в коридоре девчонка.
– Когда его найдут вожатые, это лишь вопрос времени, – прорезается голос Лина. Возможно, он отвечает на вопрос, которого я не расслышала. – Он не очень хорошо спрятан.
Вот что они скрывают. Вот о чем избегают говорить. Но сейчас Лин сказал об этом вслух.
Мое сердце начинает стучать как барабан – бум, бум, бум! – и я впиваюсь ногтями в стену.
– Да не собираются они искать Макса, – отвечает Ретт, и я слышу его шаги. По-моему, он отходит к дальней стене комнаты. Возможно, смотрит сейчас в окно.
Макс. Его тело, его труп где-то спрятан.
