– Куда мы пойдем? – спросила Нола, запыхавшись.
– Я не уверена, но пес, похоже, гонится за своим невидимым другом. – Больно задев пальцем трещину в тротуаре, я споткнулась и тихо обругала себя. И как только меня угораздило нацепить эти дурацкие пляжные шлепанцы с открытым мысом? – Нам лучше пойти следом за ним.
Мы в быстром темпе зашагали за ним. Я была рада, что Генерал Ли побежал не в направлении Круглой церкви и ее кладбища. Вскоре мы перешли Брод-стрит и двинулись в сторону особняка Ратледжа. Я тотчас догадалась, куда мы идем.
– Эй, это дорога к дому мисс Джулии, – сказала Нола.
– Похоже, ты права. – Я взглянула на мать. Та осторожно вытирала лоб носовым платком, который вытащила из сумочки. Я уже взопрела, как лошадь, однако не желала в этом признаваться, тем более просить у нее платок.
Нам осталось пройти еще один квартал, когда волосы на моем затылке встали дыбом, а по всему телу пробежала холодная волна страха. Моя мать остановилась. Я тоже. Но Генерал Ли продолжал тянуть поводок.
– Ты что-нибудь чувствуешь? – спросила она.
Я кивнула, и наши взгляды встретились.
– Вдруг это… что-то не слишком хорошее?
– Разве бывает иначе? – парировала я.
Мать даже не улыбнулась.
– У меня такое ощущение, что если мы пойдем дальше, то поворачивать назад будет слишком поздно. И если ты повернешь назад, мне придется сделать тоже назад, потому что я не могу сражаться одна с тем, что там есть, – они слишком сильны. Так что давай решай прямо сейчас, доведешь ли ты это до конца, чтобы Джулии умереть в мире, или вернешься к своему безделью, как будто твоя жизнь окончена. Прямо здесь, прямо сейчас ты должна понять, что твой дар – это навсегда и что он важней всех разочарований в твоей жизни. Для меня это было так, и я надеюсь, что так будет и для тебя.
Я в упор смотрела на нее, исходя потом в своем нелепом велюровом спортивном костюме и чувствуя себя столь же нелепо, и размышляла о том, всегда ли важные жизненные решения происходят тогда, когда мы к ним менее всего готовы. Я оглянулась на улицу, посмотрела в том направлении, откуда мы пришли, и увидела Нолу. Та с каменным лицом стояла, сложив на груди руки.
За последние несколько месяцев она сильно изменилась. Нет, конечно, она все еще была подростком – нам ждать еще лет семь, пока она выйдет из этого возраста, – и чувствовала себя в своей собственной коже так же комфортно, как и всегда. Но она больше не была одинока. Знай я, что она не станет спорить со мной, я бы даже предположила, что теперь она чувствовала себя частью Чарльстона, имея отца и разношерстную семью, близких людей, которые помогли ей пережить нелегкое для нее время. И все равно я по-прежнему видела перед собой несчастную, растерянную девчушку, которую судьба привела на мой порог, брошенную матерью и не знающую почему. По сравнению с этим боль в моем собственном сердце казалась вполне выносимой.
Оглянувшись за спину Нолы на улицу позади нас, я не увидела Бонни, зато услышала мелодию, которая в моем сознании теперь была связана с ней и как будто исходила из моей головы. Я тотчас ощутила грусть по своей прежней жизни, но скорее как память, чем как необходимость. Возможно, теперь, когда стукнуло сорок, я наконец обменяла метаболизм на мудрость. Или для меня просто настало время повзрослеть.
– Давай, – сказала я. Генерал Ли прыжком устремился вперед, я потрусила следом за ним. Одно дело капитулировать, и совсем другое – признать, что я была не права в столь многих вещах, причем так демонстративно. Моя мать ничего не сказала, но я заметила, как она переглянулась с Нолой, а потом услышала шлепок, как будто за моей спиной кто-то сказал «дай пять» и две ладони звонко стукнулись друг о дружку.
Когда мы приблизились к старому викторианскому особняку, Нола первая заметила желтую ленту ограждения. Та тянулась от самого бордюра, отгораживая весь боковой двор на той стороне дома, где высилась башня, и до дальней границы участка. Перед большой ямой стоял экскаватор, рядом была навалена куча темной земли. Двор был пуст, оборудование выключено, и пока мы стояли, глядя на этот раздрай и размышляя над тем, что нам делать дальше, из дома выбежала Ди Давенпорт – если честно, я не ожидала от особы ее габаритов такой прыти – и что-то держала в руке.
– Мисс Миддлтон, вы как будто прочли мои мысли. Я пыталась дозвониться до вас!
Генерал Ли перестал тянуть поводок, как будто тот, кого он преследовал, исчез, и улегся у моих ног.
– Что случилось, Ди?
Она прижала пухлую руку к груди и остановилась, чтобы отдышаться.
– У нас во дворе прорвало водопроводную трубу – скорее всего, из-за корней большого дуба рядом с домом. Во всяком случае, когда рабочие начали копать, они нашли кости.
– Кости?
Ди кивнула.
– Слава богу, не человеческие, а собачьи – целый скелет. Череп был размозжен – наверно, потому она и сдохла.
Я посмотрела на Генерала Ли, задремавшего от усталости. Как хорошо, что он не услышал ее слов, подумала я.
– Это ужасно. Но почему вы мне позвонили?
Она протянула прямоугольную деревянную шкатулку, похожую на ту, что я видела в антикварном магазине Тренхольмов. Это была перчаточница викторианской эпохи. В таких дамы тогда хранили свои перчатки.
– Потому что там нашли и вот это. Не вместе с собакой, но рядом.
Я передала поводок Ноле и взяла в руки коробку.
– Но почему вы даете это мне? Если это нашли на том участке, значит, находка принадлежит мисс Джулии.
Ди кивнула. Ее щеки горели от напряжения, волосы прилипли к влажному от пота лбу.
– Знаю. Я только что приехала из больницы. Специально ездила туда, чтобы ей показать. Но она попросила меня отдать ее вам.
Я посмотрела на коробку, как будто в ней копошились пауки или другие ползающие насекомые.
– Что в ней?
– Письма. Я показала их мисс Джулии. Она сказала, что вы и мистер Тренхольм решите, что с ними делать.
При упоминании его имени у меня защипало в глазах, и я заморгала. Взглянув на Нолу и мать – они ободряюще кивнули, – я открыла коробку. Внутри оказалась мягкая розовая шелковая подкладка, а на ней – небольшая пачка писем. Конверты были ломкими, пожелтевшими от времени. На них не было никаких надписей. Клапаны небрежно надорваны, как будто тот, кто открывал эти письма, был слишком нетерпелив, чтобы искать нож для бумаг.
– Оставьте их у себя, – сказала Ди. – Мисс Джулия хотела, чтобы вы их прочли.
Передав коробку матери, я взяла верхний конверт и осторожно его открыла. Почерк был мелкий и четкий, а сам текст написан заглавными буквами и определенно мужской рукой. Я быстро посмотрела на нижнюю часть страницы в поисках подписи и обнаружила только инициалы Дж. К.У. Кто же это такой, задумалась я, и встречалось ли мне имя, которое подходит к этим инициалам?
