– Но вы могли бы… позадавать вопросы?
– Мог бы. Но тогда меня убьют. У нас тоже не дураки работают.
Ну давай же, идиот… Что ты топчешься на месте?
– Мы готовы защитить вас.
– Каким образом?
Хорёк пожал плечами.
– Американский паспорт, вывоз из страны в дипломатическом багаже, прибежище на любой американской военной базе. Мы можем продумать, и провести целую операцию по вашему освобождению, проникли же мы в Абботабад…
Абботабад. Идиот…
– Человека, который рассказал вам про Абботабад, запытали насмерть.
Хорёк поморщился.
– Это чрезвычайное происшествие, мы просто не ожидали такой реакции.
Генерал вздохнул.
– Вы никогда не продумываете последствий своих действий. Я не жду от вас каких-то мер по защите, я сам способен позаботиться о себе. Всё, что мне нужно – это достойная оплата за свои труды. У нас принята ротация командного состава… и я в любой момент могу потерять свои возможности. А до этого я должен скопить… как это у вас говорят – пенсионный фонд. Да, да… пенсионный фонд.
Хорёк старался не показать своих эмоций, но внутренне он возликовал. Ему попался самый простой в разработке тип агента – тот, кому нужны деньги. Агенты идут на контакт с разными мотивациями – кого-то обошли по службе, кто-то обижен на свою страну, кто-то – тайный гомосексуалист, кто-то любит Америку. Всех их надо ублажать как пожилую даму, на жаргоне разведчиков, следить за своей речью. Агент, который работает за деньги – он, как проститутка: деньги на столик и получай удовольствие. Проще простого.
Хорёк важно кивнул.
– Конечно, всякий труд должен оплачиваться. Мы поможем вам… скопить достойный пенсионный фонд, господин генерал.
Стоявший рядом с похожим на хорька американцем здоровяк с коротким автоматом – солидно плюхнул на стол большую черную сумку, в которой обычно носят спортивные принадлежности. Сделав своё дело, он вышел из комнаты, повинуясь жесту. Генерал, не спеша, расстегнул молнию – там были деньги. Американские стодолларовые банкноты, аккуратно обандероленные, запаянные в большие блоки толстой полиэтиленовой пленкой. Двадцать блоков, два миллиона долларов США.
– Интересно… – задумчиво произнес он.
– Американское правительство, – сказал американец, – по-прежнему заинтересовано в тесном сотрудничестве с пакистанскими элитами. А мы – заинтересованы в сотрудничестве с пакистанской разведкой. Заинтересованы в информации, которой вы можете с нами поделиться. Нам отрекомендовали вас, как разумного и вменяемого человека. Можете сами распределить эти деньги так, как считаете нужным. Если у вас появятся … другие расходные статьи, даже довольно крупные – обсудите их с нами… мы постараемся понять.
Как считаете нужным.
Генерал многозначительно обвел глазами комнату.
– О, не беспокойтесь. Мне не нужно писать отчет о проделанной работе.
Это значило, что американец – посланник с самого верха.
– Касаемо распределения… возьмите свою долю – сказал генерал.
Американец настороженно посмотрел на него. Генерал кивнул. Американец погрузился в лихорадочный просчет вариантов – не провокация ли это и что ему это даст? Но времени это заняло немного.
– Бакшиш, – пояснил генерал. – Так ведут дела на Востоке. В любой сделке довольны должны быть обе стороны, иначе ничего не выгорит… Я правильно выразился?
Американец белозубо улыбнулся.
– Однако… Я думаю, мы сработаемся. Двадцать – нормально будет?
– Вполне.
Американец достал четыре обандероленные пачки. В каждой по 100 тысяч долларов новенькими, хрустящими Франклинами – 400 тысяч долларов. Если учесть, что с этого не надо платить налоги, это чёрный, никем не учтенный нал – сумма становится больше раза в полтора. Стоимость очень неплохой квартиры в Вашингтоне. Метнулся глазами… – надо было во что-то положить.
Генерал вытащил из кармана плотно сложенный непрозрачный магазинный пакет из плотного пластика. Протянул его американцу.
– Держите…
Завербовать человека за его же собственные деньги – это надо уметь…
Мешхед, Исламское государство Иран. Международный аэропорт Шахида Хашеми Неджада. 11 мая 2013 года
Из всех разведок в мире наилучшие разведывательные позиции в Иране были у ISI, Межведомственной разведывательной службы Пакистана. Иран был крайне закрытой страной, но в то же время страной богатой, намного богаче, чем себе это представлял окружающий мир. Нефтяной бум начала тысячелетия коснулся и Ирана: нефтяная инфраструктура, при шахе бывшая наисовременнейшей, изрядно обветшала, месторождения страдали от дурного, неграмотного управления и эксплуатации. Но и того, что и удавалось выручить от продажи иранской нефти и газа, хватило, чтобы модернизировать всю промышленность страны, сильно обновить городскую застройку – и деньги оставались даже на популистские проекты, такие как Бордж-е-Милад, самое высокое здание Ирана, четвертая по высоте в мире – почти один в один скопированная с башни в Монреале. Или поддержка движения Хезболла, которое за десять лет из маргинальной террористической группировки превратилось в ведущую силу на Среднем Востоке.
Тарик, приёмный сын генерала Шарифа, опытный оперативник – для того, чтобы достичь нужного ему места, выбрал кружной, сложный маршрут. Перед тем, как отправиться в путь, он старательно, больше месяца отращивал бороду: борода – ваджиб
[45]. С надёжными документами он вылетел в Киркук, в Курдистан. Там он нанял машину, иранского таксиста на стареньком «Мерседесе» – и поехал через полстраны в Наджаф, город на юг от Багдада, примерно на полпути между Багдадом и Басрой, южными воротами Ирака. Таксист попался словоохотливый, продувной, их не остановили ни на одном из постов, где иракские полицейские изнемогая от жары спали в новеньких украинских бронетранспортёрах. Тарик так же был словоохотливым, он расплачивался по счетчику каждые два часа, а когда они заезжали в придорожную едальню – платил за обоих. Всем этим он чрезвычайно расположил к себе таксиста, молодого иракского шиита, – и он рассказал незнакомцу то, о чем может быть, стоило бы и промолчать…
В Наджафе – он задержался на два дня. На Востоке вообще не любят спешки, но тут дело было особое. Не слишком верующему сунниту предстояло превратиться в шиита, шиита, совершающего паломничество к святым шиитским местам. Ему нужно было не просто вжиться в образ шиита, ему нужно было стать шиитом. Это было не так-то просто, а цена ошибки была слишком велика. Ненависть между шиитами и суннитами была запредельной, рискнувший выдать себя за другого рисковал быть разорванным разъярённой толпой. За Тарика в данном случае играло лишь то, что в Наджафе немало таких вот неофитов, допускающих ошибки. Но вот в Мешхеде, городе, где находится мавзолей имама Резы – следовало быть очень осторожным…
