Генерал посмотрел на представителя техасской милиции.
– Это нужно вам, молодой человек?
– Не помешало бы, сэр.
– Сколько у вас людей, способных управлять этой техникой.
– Э… найдутся, сэр. У нас много кто отслужил.
– Я спросил – сколько?
– Думаю, пара сотен, сэр.
– Вы представляете себе, что такое БТР или БМП мистер? Это только на экране они хорошо выглядят. На самом деле это как корова на льду. Обзорность там – примерно как из чулана, где мы в отрочестве прятались с подружкой, зато мощи хватает. И еще пулемет, пули которого легко прошьют обычный дом насквозь. Или автоматическая пушка. Если такая штука едет по иракскому городу и за что-то ненароком зацепится – не думаю, что кто-то сильно от этого расстроится. Кроме иракцев, конечно. А вот если такая штука проедет через чей-то дом здесь – может быть очень хреново. Ты понимаешь, о чем я говорю, парень?
– Да, сэр.
– Поэтому, думаю, пусть пока мои бронемашины останутся на месте. Так лучше будет для всех. Но я уже заказал сеанс связи с председателем ОКНШ, и я поставлю перед ним вопрос о возможном оказании помощи местной национальной гвардии. Я знаю этого парня, он бывший десантник и знает, что к чему. У вас есть еще какие-то пожелания?
– Сэр, мы можем использовать вашу базу как безопасное укрытие?
– Думаю что да, у нас найдется свободное место. Пойдемте, я представлю вас офицеру, который занимается гражданскими лицами на базе. С ним и договоритесь.
– Хорошо, сэр.
* * *
Оставшись один, генерал прикинул, что к чему. Подобное развитие событий – очень настораживало.
Конечно, он знал, что техасцы так до конца и не стали американцами. И весь Юг – так до конца и не стал американским. Здесь жили разные люди, богатые и не слишком – но всех южан родило одно. Какая-то странная гордость в сочетании с упертостью, местничеством, жестокостью и следованием своеобразному кодексу чести. Здесь даже черные… тьфу, афроамериканцы были совсем другими. Он видел конфедератские андреевские флаги на бронемашинах в Рамади и Тикрите и слышал, что с такими не рискуют связываться самые отпетые джихадисты. Он видел конфедератские флаги и здесь, перед домами и на бортах седельных тягачей. Он знал, что если зайдет в такой дом – то там ему предложат домашнего лимонада и окажут уважение, как герою, воевавшему за страну – здесь это чтит, это на Востоке готовы судить солдат, которые их защищают. Но все это – одно. А когда представитель губернатора штата почти открытым текстом предлагает ему выйти из повиновения вместе со своей воинской частью, тем более в условиях войны.
То такое не заслуживает ни понимания, ни малейшего снисхождения.
И все-таки – надо как то помочь этим ребятам. У него на базе – примерно две сотни Хаммеров, из них как минимум пятьдесят – бронированных. Примерно семьдесят – восемьдесят JLTV – по сути большие бронированные грузовики и столько же MRAP. Он не имеет права передавать федеральное имущество, тем более военное имущество в распоряжение даже властей штата Техас, не говоря уж о техасской милиции. Но в случае обострения обстановки – наверное, можно будет создать несколько десятков мобильных групп реагирования, состоящих из полицейских и военных. Да и вертолеты – лишними не будут.
– Сэр… связь установлена, сеанс через пять минут.
Генерал посмотрел на часы.
– Найди мне приличную куртку. Живо.
– Сэр!
На экране защищенной системы видеоконференцсвязи появился генерал-полковник вооруженных сил США Марк Кэмпбелл, председатель Объединенного комитета начальников штабов, второй по старшинству после министра обороны, а фактически – первый, потому что министром является гражданское лицо.
– Пит… – председатель потер подбородок, чувствительный микрофон донес скрип щетины – что там у вас происходит, нахрен? Это что-то вроде Вако или все намного серьезнее?
– Я сам не вылезаю с базы, сэр. Но моему человеку едва не отстрелили руку пятидесятым калибром, когда он выехал в город посмотреть, что происходит.
– Да? Это хреново?
– Более чем, сэр. У меня были люди. Просят содействия.
– Какого рода содействия?
– В наведении порядка, сэр. Им не хватает сил – а мексиканцев тут чертовски много. Я хотел спросить, кто-то занимается этим вопросом? Я имею в виду – прикрытие границы, работа на той стороне. Кто-то вообще имеет представление о том, что здесь происходит?
Генерал-полковник покачал головой.
– Ты знаешь, кто этим занимается. Господи… сейчас этих ублюдков стало как собак нерезаных. Все подставляют карманы под золотой дождь и делаю вид, что они спасают человечество. Есть тут один… наверное, он занимается. Я хотел спросить – что с погрузкой?
– Сэр, восемьдесят семь процентов, но на этом все.
– То есть как – все, Пит? – не понял председатель.
– Сэр, перевозками занимаются гражданские подрядчики в основном. Сейчас дороги слишком опасны, чтобы по ним что-то возить. Тем более – оружие и боевую технику.
Председатель ОКНШ издал нечто среднее между стоном и рыком.
– Господи, Белый Дом спляшет на моей могиле. У них этот вопрос на контроле. Ты уверен, что ничего нельзя сделать?
– Сэр, в таком случае, я прошу санкцию на активное вмешательство в ситуацию. Если мы хотим вовремя погрузиться – нам нужно пробить коридор до Корпус-Кристи. При необходимости – применяя боевое оружие.
– Нет. Только не это… Черт возьми, нам еще не хватало уголовных обвинений.
Это было. Когда приходила пора отстаивать непонятно какие интересы у черта на рогах – страна посылала их, парней в форме. Когда они возвращались, переломанные войной – люди сторонились их. В прошлом году – в Джорджии прокурор потребовал для ветерана, избившего соседа и выстрелившего ему в ногу – пожизненного заключения, мотивируя это тем, что он крайне опасен для общества потому, что служил в Афганистане. Это было…
– Тогда, сэр, я не вижу никакой возможности доставить грузы по назначению. Все, чем закончится такая попытка – гибель людей и появление у банд уже бронетехники.
Генерал-полковник Кэмпбелл помолчал несколько секунд. Потом спросил.
– У вас все так серьезно?
– Совершенно, сэр. Перед КПП – все залито кровью моего человека, который проверял, насколько это серьезно. Если мне будет позволено высказать свое мнение, сэр – сейчас совсем не лучшее время для разборки с Ираном.
– К сожалению, никто нас не будет слушать, Пит. Нас давно уже никто не слышит, даже если орать в уши. И не видит. Не вижу злого, не слышу злого, не говорю злого.
– Я понял, сэр.
Последние слова – означали, что генерал Дирк может делать все, что угодно, и ровно до тех пор, пока не попадется…
