– Командир, да ты сбрендил – сказал Дылда – ты чо, не помнишь, что с Будановым было.
– Плевать. Значит, так и должно быть.
– Да ни хрена так не должно быть – выругался Казак, самый младший в группе. Обычно его никто не слушал.
– Есть такой.
– Да в ж… такой закон! Братва, вы хоть въезжаете? Мы на досмотр пошли, а там – кровянка на коробочке
[83]. А потом голову нашли! Я за командиром стоял, все сам видел! Голова там! С. и! Им лекарства привезли, а они за это голову отрезали! Этой девке еще жить и жить было! Детей бы родила! Братва, да что же это такое?! Духи нас живьем режут! По закону хоть один ответил?!
– Кулаева
[84] же на пожизненку закатали… – сказал кто-то.
– Пожизненку?! За три сотни детишек? Да его на куски рвать надо было! Всю семью, весь род извести под корень! Вывести Грады и все село его с землей сравнять.
– Ну, это ты хватил…
– А что – не так?! Не так?! Нас живьем режут! Духи в городах что хотят, то и делают! В Ижевске детей взорвали! У нас целая банда пришла. Ты уверен, что этот Кулаев сидит еще? Или выпустили уже, за взятку?
– Ты к чему? – рассудительно сказал Дылда – ты к чему словами громыхаешь, молодой? Объяснись толком.
– А то, что я тогда тоже под суд пойду!
– Отставить… – сказал Берестянский.
– А вот хрен – оставить! Мы уже – вне закона! Что хочу, то и делаю! Я тоже стрелял! Пусть и меня судят тогда, заодно! И я стрелял!
– И я – вдруг сказал Царек – и я тоже стрелял.
– Да вы чо? – попытался осадить своих Берестянский.
– И я.
– И я.
– И я…
– Оставить. Вы, мать вашу, подразделение полиции! Вы закону служите!
– А что такое закон, командир? – спросил Казак – что такое закон, скажи? Это когда нас – можно, а нам – ни – ни. Это – закон?
В этот момент – Берестянский осознал, что своим поступком – превратил подчиненное ему подразделение ОМОН в вооруженную и особо опасную банду. И отступать – уже поздно. Некуда отступать. Все.
– Так…
Молчание было таким страшным, что боялись даже дыхнуть.
– Что делать будем? К границе двинем? Махновщину тут разведем? Бандитами как эти станем? Что – будем делать?
– На Украину рванем. – вдруг сказал Свояк, еще один из ОМОНовцев – а что. Дело благое, наши с врагом бьются. У нас – какое-никакое оружие есть, две машины есть, опыт есть. Как отобьем Украину – так там и останемся, в России нам делать нечего. А погибнем – так тому и быть, значит, судьба такая. Как считаете?
– Бред… – сказал Берестянский – нас там только и не хватало.
– А нас и не хватало, старшой – снова начал Казак – там вообще людей не хватает. Каждый нужен. А мы все же – не очкарики, боевое подразделение со снаряжением. Или в тюрьму или туда идти. Ну, командир?
ОМОНовцы молчали, но не враждебно.
– Тебя как зовут? – спросил Берестянский у гвардейца.
– Николаем. С Перми я.
– Тебе от нас отскочить – не поздно. Находишь первую же комендатуру, докладываешь о случившемся. Ты – не стрелял.
– Стрелял.
– Уверен?
Гвардеец выдержал взгляд.
– Уверен. Извините, мужики, что с кулаками.
– Мы не мужики, а казаки – сказал кто-то.
– Ну, казаки…
– С людьми своими поговори. На беспредел идем. Кто не подпишется… тот не подпишется. Не его, значит.
– Есть…
Так, родилось первое формирование вооруженного ополчения на Юге. Так – у него появился командир.
* * *
В родном селе Казака – а он и в самом деле был из казаков – было движение. У крайних куреней стоял армейский КамАЗ, а что было в селе – и не поймешь. Не было видно людей – а это значит, что их заметили и приготовились…
– Тигра возьми.
– Нет, я пехом… – сказал Казак, протягивая автомат стоящему рядом сослуживцу – обстрелять еще могут.
– А автомат зачем не берешь. Не опасаешься?
– А чего мне опасаться? Моя земля…
Казак – перекрестился, машинально, скорее для себя и пошел под гору вниз, попирая сапогами родную землю. ОМОНовцы и нацгвардейцы хмуро смотрели ему вслед. Многие – в душе уже начали раскаиваться в принятом решении – но хода назад уже не было.
– Борис Владимирович… – один из ОМОНовцев протянул мобильник с подключением к Интернету – гляньте-ка. Война похоже началась.
Капитан Берестянский взял аппарат. На экране – бежали строки новостной ленты…
Части пакистанской армии продвигаются по направлению к Кабулу. Ожесточенные бои на Первом национальном шоссе.
ВВС США подтвердило потерю пяти боевых самолетов и одиннадцати других летательных аппаратов в небе Афганистана.
Представитель Китая в ООН отказался прокомментировать слухи о том, что в авангарде наступления на Афганистан – кадровые части китайской народной армии.
Ранее поступившее сообщение об оставлении Кандагара не подтвердилось, бои идут на подступах к городу.
– Слепой, ты чего?
– Война, похоже, началась.
– Так это мы знаем…
– Не. Пакистан на американцев напал.
– Да ты что…
Телефон пошел по рукам.
Случившееся – не укладывалось в уме. А хотя… почему нет? Раньше – мощь государства числили в основном по мобилизационным ресурсам. Численность населения Пакистана – уже составляла почти шестьдесят процентов от численности населения США. А если учесть тот факт, что в Пакистане, как и во всех мусульманских странах преобладает молодежь, а в США полно стариков, пацифистов, педерастов и прочих… картина становится уже угрожающей. Война – возвращалась в некое дикое, доцивилизованное состояние. Вот есть держава – правдами и неправдами она накопила огромное богатство. Но там нет детей, зато много стариков. Эти старики – чисто физически не могут себя защитить. Так почему же – их богатство должно принадлежать им и кто-то должен дать им дожить в радости, комфорте и спокойствии. По каким таким правилам? По правилам цивилизованного мира? А вот наши правила говорят, что они неверные и все их имущество разрешено. Заработать? А зачем зарабатывать деньги, прислуживая этим старикам, когда можно просто прийти, отнять у них все, а их самих скинуть в сточную канаву истории. Почему мы должны их жалеть – это не наши отцы, наши честно вкалывали и умерли в нищете. Саммит старыми будете… но это еще не факт. У нас – средняя продолжительность жизни едва до пятидесяти дотягивает, нам старость не грозит. Но пока мы молоды и сильны – почему мы не можем взять себе то, что мы хотим, вырвав это из слабых и немощных рук. Вы жили в свое удовольствие? Вы не рожали детей? Вот и получайте!
