Поток идиотских мыслей был прерван поцелуем. Жарким, властным, влажным и из-за чего даже стон получился каким-то необычайно низким для нее. Или это стонал Паша? Неважно кто, на переднем плане все равно маячили эмоции, которые дарили движения его языка и губ. Руки сами собой потянулись к его волосам, с удовольствием зарываясь в золотисто-каштановую копну одной рукой, а другой, проводя кончиками, по легкой щетине, обводя каждый острый угол, каждую черточку его лица, скользя на шею.
Нет, определенно, такие эмоции подделать нельзя. Невозможно врать с таким упоением целуя кого-то, прижимая к краю стола так сильно, что он впивается в спину, оставляя красный глубокий след на коже. Причиняя боль, которую совершенно не ощущаешь, будучи погруженным под глыбой невероятных, сумасшедших ощущений, давящих сверху вниз.
Губы исчезли, заставив девушку жадно вдохнуть воздуха в попытке вновь поймать их, но те ускользнули куда-то в район шеи, выводя и выжигая каждым поцелуем знак на ее коже.
— Нам ведь нельзя, — прохрипел паша между поцелуями, водя руками по ее тело, вновь задирая ткань, сминая мягкий шелк между пальцами, поднимая его вверх и заставляя девушку обхватить его плечи, дабы приподняться на цыпочки. Рывок и вот она снова на столе, будучи затылком в опасной близости от шкафа, но разве это кому-то мешает?
Абсолютно нет.
— Просто заткнись, Паш, — выдохнула Кира, с жадностью тяня его тонкий темный свитер наверх, дабы коснуться его кожи, но он отчаянно ей мешает, заглядывая в горящие золотом глаза.
— Кира, правда, нельзя. Потом будешь со своими гормонами мне анафему устраивать из-за собственной стыдливости, — хмыкнул он, хотя горящий зеленый взор говорил о том, что он не прочь бы и продолжить. Девушка сглотнула накопившуюся слюну, стараясь унять пожар внутри, ощущая влагу между бедер и это явно не ее ежемесячная проблема, а кое-что серьезнее и существеннее. Как и выразительный бугор, скрытый под темными джинсами. Секунда на принятие решения, от которого ей будет потом дьявольски, просто невероятно стыдно. К щекам приливает горячая кровь, а вот ладонь самопроизвольно скользит по его груди к ремню, хватая бляшку. Непослушные пальцы пытаются расстегнуть ее, пока удивленный Паша стоит на месте, ошарашено хлопая глазами.
Кира решительно спрыгнула со стола, не давая себе и секунды на раздумье, потому что потом на это точно не решится.
— Кира… — выдохнул ошарашенный Павел, когда девушка опустилась перед ним на колени, расстегивая с третьей попытки ремень, тяня молнию на ширинке, даже не пытаясь отступить или замешкаться.
— Просто помолчи или я передумаю, — выдохнула она, бросив на него смущенный взгляд и чувствуя, как кровь бешено приливает к щекам, распространяя ее по всему организму. Кажется, даже шея стала розового цвета, стоило потянуть вниз боксеры, освобождая его член из плена одежды. Она даже задохнулась, невольно разглядывая его воочию, каждую вену, приличную толщину, которую даже ее длинные пальцы не могли обхватить до конца. Как и впечатляющая длина, от вида которой появился легкий мандраж и страх, будто у малолетки-девственницы, вроде «а поместится ли?…».
Паша замер и задохнулся от восторга, когда она обхватила его пальцами, сделав первое поступательное движение на пробу, словно пытаясь понять и осознать.
— Ощущаю себя монашкой, — хрипло пробормотала, чувствуя. Как его пальцы зарылись в ее волосах. Взгляд вновь неуверенно поднялся на его перекошенное от страсти лицо. — Если что, это реально в первый раз.
— Для первого раза у тебя уже зачет пять баллов, — прошептал Паша, когда она коснулась губами головки, чуть лизнув, едва сжимая пальцы, ощущая приятную твердость его органа. Язык скользнул по всей длине уже смелее, когда стон над головой стал громче, а жажда опробовать нечто новое и неизведанное заглушили голос разума и перебороли напрочь всякое смущение.
Кира не спеша пробежала кончиками пальцев по гладкой коже, касаясь внутренней стороны бедра и вновь возвращаясь к его члену, когда она спустя пару секунд раздумий, наконец, погружает в рот, ощущая тяжесть на языке. Непривычные, такие незнакомые чувства, игра, в которую она постепенно втягивается, чувствуя, как Паша сжимает ее волосы, направляя каждое движение ее головы, входя глубже в горячий, наполнившийся слюной рот, отчего скольжение облегчается, а ее язык постепенно привыкает и даже принимается изгаляться, выписывая невероятные узоры, будто живя отдельной жизнью.
Раньше минеты для Киры казались чем-то странным. Ее немногочисленный сексуальный опыт как-то не доводил девушку до познания этой науки, да она и вовсе не считала эти знания такой уж необходимость в сексе. Хотя пару раз ее партнеры намекали, но девушка открещивалась, то брезгуя, то, просто не желая заниматься подобным.
Но вот именно сейчас, с Пашей, стоя на коленях и чувствуя, как его толстая головка почти добирается до самой глотки, но, не проникая глубже, дабы не вызвать тошноту — это не казалось чем-то унизительным и странным. Его стоны и пальцы, перебирающие нежно волосы, направляющие движения, все это было таким манящим. Словно в какой-то момент она обрела власть, получив ее в руки и не только их.
Паша напрягся, а Кира ощутила, как он крепче сжал ее голову, с трудом выдыхая:
— Кира, я сейчас… кончу.
Как будто она бы отпустила этот невидимый для него поводок. Отнюдь, ее пальцы заскользили вдоль всей длины, губы вновь обхватили член, погружая глубже, чувствуя, как он сдается. Миг и он выстрелил внутри ее рта. Пряная жидкость наполнила рот. Не сказать, что вкус был сродни нектару, но терпим, однако и противно Кире тоже не было.
Она сглотнула, выпуская его член, откашливаясь, с трудом переводя дыхание, поднялась с пола на дрожащих ногах, чувствуя, как ее потряхивает от пережитого. Впрочем, не только ее.
— Десять баллов набрала? — хрипло поинтересовалась, переводя дыхание и прислоняясь к краю стола, глядя на натянувшего джинсы Павла, который едва смог справиться с ремнем, подняв на нее зеленые горящие глаза. Хоть на его лице все написано, она по-прежнему не понимала, что он сейчас чувствует. Понравилось ему? Он в восторге? Или в легком недоумении? Может разочаровался?
Рой мыслей вновь наполнил пустую голову, превратив ее в жужжащий улей, который исчез после одного единственного предложения сказанного хриплым голосом:
— Вот теперь я точно конченный влюбленный дебил.
Глава 9. Бить баклуши — тяжкий труд
— Так вы что же, не переспали?
Кира закатила глаза, раскладывая на столе бумаги и отчаянно пытаясь спрятать пунцовое лицо от вездесущего взора Ланы, которая с любопытством продолжала разглядывать ее. Чего они все привязались? После того, что случилось на кухне, она еще долго не могла осознать, что на это решилась. Точнее сказать, вообще не поняла, как решилась на такой поступок. В голове был полный сумбур из мыслей, а в душе раздрай. К слову, они так толком и не поговорили. Не смогли, потому что из-за месячных и того что случилось, все отошло на второй план. Субботу и воскресенье они провели просто вдвоем, наслаждаясь тем, что снова могут проводить время, вспоминая, как это весело смотреть вместе комедии на большом диване Павла. Разложив его и обнимаясь, поедая соленые фисташки и запивая это дело лимонадом. Правда в случае Киры, она еще и торт целый съела, отчего пришлось в срочном порядке пересесть на легкую еду и вытерпеть пару шуток Паши на тему задницы Кардашьян. Правда, он быстро замолк, когда ее гормоны в очередной раз дали о себе знать.
