— Пашенька, привет, ты меня не помнишь?
Кира замерла, всего на секунду почувствовав старый отголосок страха, пока Кенар вглядывался в черты, соображая. Алина закусила полную губу, чуть-чуть изогнувшись, жалобно всхлипнув. Хотя давно уже прекратила реветь, теперь пытаясь достучаться до Канарейкина, давя на жалость.
Минута, две, затем вкрадчивый голос.
— Да понятия не имею кто ты. С дороги свали, — грубо прервал, не давая больше ничего сказать, с осторожностью вынося свой ценный груз прямо из офиса в направлении лифтов. А Кира радостно улыбалась, избавляясь от последних остатков всяких сомнений.
— Сейчас поедем домой. Потом я тебя отшлепаю, за то, что столько времени молчала, затем поговорим. Обо всем, — строгий взгляд, нисколько не пронявший, наоборот возбуждающий. На парковке отпустил ее, позволяя шагать рядом с ним, держа за руку, переплетая пальцы. У самой машины дернула на себя, остановившись, заставляя обернуться, удивленно посмотрев на нее.
— Люблю тебя, — произнесла легко и просто, нисколько не стесняясь своих, не сдерживаясь, больше не боясь ничего. Сам же Павел замер, немного пришибленный, но к своей чести быстро отошел, ворчливо пробурчав:
— Ой, не могу, дурная баба. За что я тебя вообще люблю. Не дай Бог дети в тебя пойдут, замороченные такие же, с ума меня сведут и в могилу раньше времени!
Кира надула щеки, выпятив нижнюю губу, обиженно отворачиваясь от него, делая вид, что глубоко рассержена подобным заявлением.
— Тю, глупости не говори, я у тебя само совершенство. С твоим тяжелым характером, попробовала бы, какая из твоих куриц ужиться.
Думала, услышит шутку в ответ, но ахнула, когда он ловко дернул за руку к себе, обхватывая руками, лицо и наклонившись, выдохнул в губы за секунду до жаркого поцелуя:
— Я тебя люблю. Никто и никогда тебя не заменит. Потому что Кира Леонова была рождена именно для Павла Канарейкина.
Целовались до кислородного голодания, прерываясь лишь на тихий шепот, ласковые слова, которые не запомнились никому из них. Неважно. Все это они не раз повторят друг другу в процессе, каждый раз приходя в ссорах к взаимопониманию. Только теперь вместе, не разлучаясь, не размыкая рук.
До машины добрались на автомате, со смехом перебираясь на водительское сидение, продолжая целоваться. Горячие пальцы на коже под тоненькой блузкой, которую Паша порвал в процессе снятия, тихий слабый утробный, когда Кира куснула его подбородок. Уселась удобнее на нем, зарываясь пальцами в мягкие каштановые волосы, приподнимаясь, дабы он мог задрать ее юбку.
Секс в машине, как отдельный вариант извращения. Потому что юбка застряла, а Кира макушкой о потолок ударилась, ойкнув от боли.
— Ай!
— Черт, — зашипел Паша, со стоном касаясь многострадальной скулы. Ударившись, Кира локтем задела поврежденную часть его лица.
Захихикала, уткнувшись носом в шею, чувствуя ласковые поглаживающие движения по спине. Половина пуговичек блузки рассыпались по коврику, обнажая белье, юбка частично задрана, позволяет лишь сидеть на нем, ощущая внушительную эрекцию, а они оба ржут, начисто убивая всякое возбуждение.
— Ой, не могу. Львица сексуальная, между ушей шишку заработала, — ржал Канарейкин, трясясь от хохота, закрывая глаза ладонью.
— Кто бы говорил, герой-любовничек, — хмыкнула, улыбаясь. Взглянула в черты любимые, рассматривая, будто записывая в памяти. Вздохнула, чмокнув в губы, осторожно перебираясь на пассажирское сиденье, нервно покусывая губ, понимая, что должна сделать. Осознание пришло еще тогда, в офисе. А уж после признания обоюдного, вовсе укрепилась в своем мнении, понимая, что это очень важно для их будущих отношений.
— Паш?
Позвала, дождавшись, пока тот отсмеется, поправляя одежду, а затем закутает ее в свою ветровку, удивленно приподняв бровь. Застегнул молнию, устроившись боком на сиденье, глядя в сосредоточенное лицо своей девушки.
— Да?
— Давай расстанемся.
— Чего-о-о?!
Глава 28 — Спаси карьеру, построй любовь, обрети дзен
— Выгнала из дома?
— Угу. Представляешь? С котом! Вручила Сникерса в руки со словами: «Кенар, нам надо пожить отдельно друг друга во избежание таких ссор и недомолвок в будущем!». Будто нельзя искать себя, не выгоняя из родных пенат своего парня. Ваще!
Возмущенно пыхтя, Канарейкин шагнул в уютное помещение уже знакомого ему магазина, заметив, как Тасманов мнется на пороге.
— Ты чего? — искренне удивился, не понимая заминки. Вместо ответа Ярик просто покосился на витрину с выставленной табличкой «Самые оригинальные украшения только у нас. От помолвки до Юбилея». Сообразив, что к чему, Кенар хохотнул, качая головой, слыша копошение внутри ювелирной лавки, обернувшись к вышедшему мастеру, радостно улыбающемуся стоящему на пороге парню.
— Павел, какая встреча! Проходи-проходи, — махнул рукой Игнат Сергеевич, торопливо шагая к столику с заварником. — Мне как раз привезли отменный английский чай.
— Тасман? — снова позвал неуверенно стоящего блондина, вскидывая бровь.
— Я лучше тебя снаружи подожду, — открестился Ярик, вновь опасливо косясь вывеску. — Не хочу быть в этом царстве брюликов для счастливо влюбленных.
— Как знае-е-шь, — потянул Паша, казалось бы, смирившись, но в последний момент схватил друга за рукав, тяня на себя. — Пошли трусливая гиена! Поможешь мне с выбором кольца.
— Ну, Канарейка, — заныл Ярослав, вяло отбиваясь, однако через секунду оказался втянут внутрь, рассеяно оглядывая антикварный антураж лавки, с удивлением понимая, сколь тут уютно. Добродушная улыбка старичка в привычном костюме тройке, поставившего поднос с кружками на небольшой столик.
— Заходите, молодые люди. Давненько я не проводил время в хорошей веселой компании.
— Дядя Игнат, мне нужно самое лучшее в мире кольцо, — заявил Павел, заталкивая Ярика следом за собой, прикрывая двери.
— В таком случае, мой мальчик, ты по адресу.
— Ага, если его конечно обратно в квартиру пустят, — злорадно хихикнул Ярослав, тут же получив подзатыльник. Кенар цыкнул на него, потирая ушибленную руку, бурча.
— Ша, смазливый. Никуда она не денется. Дам ей фору еще в пару-тройку дней и все. Добегалась уже.
— Ну-ну, — скептически фыркнул Тасманов, отмахиваясь. — Еще на поводок ее посади.
— Она и так на поводке, просто об этом не знает.
Кира задумчиво скользила пальчиком по корешкам блокнотов, записных книжек и даже дневников. На любой вкус, цвет, толщину выбор. Бери любой, да пользуйся, но она почему-то никак не могла определиться, какой именно ей нужен.
— Женщина, — вздохнула рядом Лана, оглядываясь на лениво бродящих меду полок с открытками людей, скупающих канцелярию, пока не наступил август и люди не ломанулись собирать детей в школы. — Все еще не понимаю, зачем?
