Взгляд выхватил стайку молодых людей, которые о чем-то настойчиво переговаривались и недолго думая, купидон двинулся к ним.
— Ты смотрел прошлую серию «Кресты небесных престолов»? — спросила молодая девушка стоящего рядом с ней парня, который рассеянно, дергал веточку вишни, задумчиво глядя, как опадают лепестки ее цветков прямо в реку Лета, призванную даровать покаяние в грехах.
— Нет, а что там? — спросил он, оторвав взор от водной глади, по которой то и дело пробегала рябь от падающих в нее лепестков.
— Ой, там все жутко интересно! Беатриче полетела на своем грифоне спасать Данте от неверных евреев, которые собирались его закормить хумусом до смерти от переедания, — девушка грустно вздохнула, одергивая подол своего белого одеяния, и плаксиво произнесла, — один из грифонов героически погиб. Они достали бедолагу вопросами о скидках и акциях до такой степени, что тот бросился со скалы в Бездну.
— Ужас, какой, — выдохнул ее друг, на что девушка закивала отчаянно, а на глазах появились слезы.
— Вот вечно вы всякую фигню смотрите, нет, чтобы нормальные сериалы смотреть, а еще лучше книжки умные читать, — пробурчал один из проходящих мимо мужчин, — вот же молодежь пошла, от зомбоящика не отрывается!
— А вы дядя, не ущемляйте мои права. А то я на вас в суд подам за оскорбление по возрастному признаку! — возмутился парень. Прохожий хотел было возмутиться в ответ, но их прервал Гордей, решивший вовремя встрять, пока эти трое не начали спор за права.
— Простите, как попасть в Небесный рай на второе Небо, к Гавриилу, — решился проговорить он. На него вначале удивленно покосились, затем подозрительно оглядели, а после вежливо улыбнулись, как здесь обычно и делают. Всегда и всем улыбаются.
— Все просто, пройдете сейчас по центральной дорожке до развилки, — проговорил ему тот самый мужчина, спорящий с молодыми людьми, махая в сторону главной дороги, покрытой гравием, — затем дойдете до развилки, свернете направо. После снова развилка, направо, там увидите пирс реки Эвное, вспомните свои добрые дела, пойдете вдоль, пройдете мост, попадете в Эдемский сад, там за пятой яблоней будут врата. Только ничего не берите у Змея, предложит яблоко — не бери, — сурово проговорил мужчина и Гордей наклонил голову, вскинув брови.
— Почему?
— Веганом станешь, — фыркнул парень, почувствовав возмущение своей девушки.
— Но я веган!
— Вот потому и сказали — не бери, — буркнул ее спутник, а Гордей, попрощавшись, кивнул в благодарность, не став вслушиваться в дальнейший спор.
Мимо него прошествовала очередная группа радужных ангелов, задорно улыбаясь, сверкая цветными волосами, перьями и лосинами ядреных цветов. Судя по коврикам, шли они на медитацию для «Йоги без границ». Еще одно модное небесное увлечение, когда все в чем мать родила, пытаются встать в позу журавля или еще хуже — боевого тигра.
— Нет уж, сюда я тоже не хотел бы, — буркнул Гордей, шагая вперед до нужной развилки, в памяти проговаривая весь путь до золотых врат.
Он так увлекся, вышагивая путь, наслаждаясь запахами и одновременно поражаясь тому, насколько, по сути, схожи Ад и Рай в своем стремлении посадить всех в определенные в рамки, старательно их отрицая, что не понял, как добрался до пирса, а затем и до Эдемского сада, едва не столкнувшись с огромной мордой Змея, обвивающего толстым гибким телом ствол одной из яблонь, на которой висели большие сочные спелые плоды, алеющие меж зленной листвы. Так и тянулись руки сорвать один, но предупреждение надежно засело в подкорке головного мозга.
— Х-хочеш-шь, яблочко, милок? — прошелестел Змей. Высовывая язык, а Гордей, нахмурившись, взглянув в глаза, лишенные века, с вертикальными зрачками.
— Нет, спасибо, — мотнул он головой, попытавшись обойти яблоню, но не тут-то было. Огромный змей сполз ниже, вытянув морду и преграждая ему дорогу.
— С-с-совсем о природе не думаеш-ш-шь, да, купидон? — снова спросил Змей, а Лавров даже глаза закатил.
— Ты что, из Гринписа, зверушек защищаешь? — буркнул он, — курочек, коровушек и свинок? Сам-то давно на яблоки перешел?
Змей даже обиженно глазами сверкнул, высунув раздвоенный язык, тихо зашипев.
— Ты на ш-ш-што намекаеш-ш-шь, милок? Я самый настоящ-щ-щий зеленый! Мусор сортирую, мясо не ем, одеж-ж-да только из эко-ко-ж-жи и собственной шкуры! — возмутился Змей, а Гордей, с усмешкой оглядев гибкое тело самой натуральной змеи, вглядываясь в блестящие на солнце чешуйки.
— Тебе-то, зачем одежда. Ты по Эдемскому саду с момента образования Рая голеньким ползаешь, ты ж змея! — фыркнул он, Змей надулся еще больше, показав четыре единственных клыка, а затем проворчал.
— А потом говорят, ш-ш-што это мы веганы агрес-с-сивные, а вы первые на ос-с-скорбления с-с-с-скатываетесь!
Гордей только рукой махнул, обходя ворчавшего Змея, и не став даже спорить. С жителями обеих инстанций вообще лучше не спорить, они буквально были уверены в своей правоте, даже если правота спровоцирована модными веяниями или ложными ценностями. Свобода выбора для них существовала только в понятии «Мой выбор — это твой выбор. А все остальное оскорбление, унижение и угнетение моих прав».
Пройдя, наконец, нужную яблоню и даже не протянув руку к одному из плодов, хоть и сильно хотелось, парень добрался до высоких, кованных золотых ворот и с удивлением понял, что понятия не имеет, как их открыть. Ни тебе кнопки для звонка, ни колец, чтобы распахнуть вход в главную райскую обитель. Ворота и стена. Лишь спустя полчаса внимательного осмотра парень догадался задрать голову вверх, заметив тоненькую золотистую веревочку, сливающуюся на общем фоне со стеной да воротами, а рядом с ней табличку с надписью: «Дерни и будет тебе счастье».
И он дернул. Подпрыгнул, схватил край, выматерившись на тему того, для каких гигантов повесили так высоко веревку, а затем дернул и услышал звон горна, потом колокола, а после тишина. Ничего не происходило. Стена стояла, ворота стояли, Гордей стоял, а в саду пели птички.
— Да че за фигня?! — возмутился Лавров и вновь подпрыгнул, дергая за веревочку второй раз. Гомон, колокола и снова тишина. От злости купидон со всего размаху ударил по вратам, тут же взвыв от боли, но не зря. Кованая ограда задрожала. А за ней послышался шум и голоса. Кто-то спешно шагал прямо к вратам, отлично.
Небольшая заслонка аккурат на уровне его лица с шумом отодвинулась, а из нее показался сначала длинный нос, а затем проницательный взгляд черных глаз.
— Ой, вэй, таки кто это пожаловал в святое место? — знакомый говор заставил Гордея вздохнуть, глядя прямо на торчащий кончик носа.
— Гордей Витальевич Лавров, старший купидон Корпуса Любви и Нежности, — чуть поморщился парень, называя полностью место работы и свое звание. Корпус Любви и Нежности — придумали же. Корпус купидонов звучало намного брутальнее.
— Не знаем мы таких, вы таки тут ходите, ходите, а мы таки принимай, и принимай. А главный вахтовик запретил чужих пускать, пароль назови, пущу тогда, а пока не могу. Указявочка, знаете ли, — ехидно пробормотал вахтер, а Лавров скрипнул зубами, ощущая поднимающееся раздражение из глубин своего нутра.
