— У тебя глаза лишние, смотрю? Так я сейчас помогу это дело исправить, — скучающе произнес своим бархатистым, обманчиво мягким голосом прежде, чем рявкнуть так, что с полок упало парочка томиков. — Вон отсюда!
Низкий старт на огромной скорости и нет Колясика. Только я наедине с раздраженным чудищем, чья аура темности опять заполоняет пространство. Смотрю на него зачарованно, пытаясь отогнать противных птиц, уркающих мне в ухо. Еще минута, запою точно Белоснежка, призывая мышей да белочек, пыль со шкафов смести.
Стоит Яну рот открыть, как Белоснежка затыкается, а голубочки на юг летят. Подальше.
— Тьфу, теперь придется рот с мылом дважды мыть! — и взгляд отводит, недовольно направляясь к нашему столу, пока я, открыв рот, возмущенно гляжу ему в широкую спину. На всякий случай даже на ладонь дыхнула, ничего. Пахнет мятной жвачкой по-прежнему.
— Да это мне теперь придется в церкви святой воды нахлебаться, вдруг завтра клыки вырастут да рога. Мало, может инфекция она слюнями передается, — шагаю следом, бурча под нос. Какой, рот ему теперь промыть надо. Дур… мудак короче!
Стул со скрипом отодвигаю, усаживаясь за стол, слыша рядом сверху недоуменный вопрос. Мне показалось или это была неуверенность голосе?
— Какая еще инфекция?
Оборачиваюсь, глядя в бесстыжие желтые глаза, смело отвечая, но на всякий случай, выставив перед собой учебник по кристаллохимии.
— Демоническая! Не хочу после полуночи превратиться в демона, — Ян обиженно сопит, обходя стол, устраиваясь напротив. Молчит, а я облегченно позволяю себе на минуту погрузиться в многообразие формул, непонятных графиков и систем Германа-Могена.
Пока этот дурак не выдает:
— Это мне надо съездить в клинику, прививку от бешенства сделать. Мало ли, чем вы сумчатые болеете. Набросилась на меня, как ненормальная. Точно в адеквате или мне таки позвонить в службу отлова диких животных?
— Сам ты дикий, чудище рогатое! Не нравится, не подходи. Нечего на коал наезжать, если губы свои на месте удержать не можешь!
— Кто бы говорил, что за привычка вообще на людей прыгать.
— А чего вырос такой, как секвойя переросшая.
— Все не разговаривай со мной, бесишь.
— Ну и хорошо.
— Ладно!
— Ладно!
Ой, все. Ну, что за козел, а?
Следующие сорок минут до пары посвящаем предмету, который я искренне, люто ненавижу. В свое время в школе мне казалось, что химия это весело. Знаете, опыты, всякие реакции, формулы, но на деле скучная, нудная ерунда, наполненная по большей части писаниной и кучей зубодробительных формул.
Мама говорила, что если не найду себя, идти нужно туда же, куда в свое она обратила свой взор — наука, учительская деятельность. Десять лет работы в школе, остальные двадцать в научном центре. В моей семье технарей, одна я уродилась какой-то ущербной. Мне точные науки с трудом, скрипом и зубрежкой давались, а уж учителей по ним я всю жизнь ненавидела, ведь училась в той же школе, что мама моя. Химичка, еще помнившая любимую ученицу, вечно носом тыкала.
«Вот Мария гордость школы была, а ты Злата? Не знаю, что с тобой делать. Ладно, поставлю пять по старым заслугам твоей матери», — говорила почти после каждой контрольной, распекая за ошибки, отбивая всяческое желание учить без того не особо интересный материал. Я — не моя мама. Почему никто не может этого понять?
Да только ошибку сделала, уговорам родителей поддавшись, сама шагнула в пропасть, не осознавая, как тяжело будет учиться тому, что и так никогда не нравилось. Вот первые недели в университете, казалась самой себе полной тупицей, несмотря на высокий балл по экзамену да достаточно хорошо заложенную мамой базу.
Ровно до тех пор, пока Ян не показал мне, что даже самый нудный предмет можно превратить в нечто захватывающее. Даже не поняла, как прошли эти злосчастные сорок минут, до сего момента кажущиеся будущей пыткой.
— В гомодесмические структуре все атомы связаны друг с другом близкими по типу химическими связями и их координационные числа одинаковы или близки. При этом химическая связь необязательно проявляется в чистом виде, например связь в кристалле сульфиде цинка ковалентная со значительной долей ионности связи. Понимание структуры кристаллов позволяет оценить их физические свойства: спайность, твердость, плотность, показатель преломления, — перечислял Кришевский, загибая пальцы, пока я вслушивалась в его слова, хлопая глазами точно дурочка. Мягкий, приятный на слух баритон будто проникал в сознание, раскладывая по полочкам бесконечный поток информации, оставляя на виду все самое необходимое.
— Нечто вроде того, как ювелиры оценивают драгоценные камни по качеству? — задаю вопрос, мне он кажется глупым, потому ожидаю, что Ян сейчас на меня как на идиотку взглянет. Но нет, Кришевский кивает, отвечая:
— Именно.
Впервые за все время нашего знакомства мы провели почти час, не переругиваясь, разговаривая на равных, словно действительно достигли какого-то понимания. Он настолько хорошо разъяснял, что забыла обо всех наших разногласиях. Буду честной, даже о парочке Ольге с Глебом не вспомнила за все время рядом ним. Мое понимание точных предметов ранее сводилось лишь зазубренному параграфу да выученной формуле, по которой я могла провести реакцию. Все что сложнее — считалось настоящей пыткой ума, потому что я в упор не видела, что должно произойти с веществом, пока я тут непонятные символы с цифрами выписываю.
Не знаю, заслуга ли это его отца или сам Ян имел какие-то волшебные способности из полного дерева сделать гения. Определенно к паре, четко понимала, что сегодня впервые смогу ответить на парочку поставленных вопросов по теме, нисколько не боясь облажаться. Потому аудиторию входила с видом ученого, соизволившего явить свой лик пред очами серой глупой массы. В руках учебник, на лице торжество гения, а позади демон тащится, рыком своим мою барскую особу подгоняя.
— Живее давай, панда. Чего плетешься, к полу родному, что ли приросла?
Вот почему он не может быть милым парнем двадцать пять на восемь, как тогда в библиотеке? Стоило на люди выйти, у него мигом настроение до 126 уровня опустилось. Напугал парочку бедолаг, разогнав часть студентов по стенкам. Никакого воспитания, вообще.
— Между прочим, панды крайне расторопные животные. Нечего тут наговаривать на нас, — огрызаюсь в ответ, не глядя на него. Надо было ожидать, что наше фееричное появление вызовет когнитивный диссонанс в группе. Парочка ботанов чуть со стульев не упала, а Люся с Дусей, две подружки, мигом цепенеют. И знаете что? Их взгляды не на меня направлены. Они из-за очков своих толстых на Яна смотрят, густой краснотой на прыщавых лицах покрываясь, стоит Кришевскому шагнуть к первой парте, где уже Аркаша с Жекой нам ручками машут.
Да только плевать хотел Ян, что почему-то меня невероятно радует. Наверное, злорадствую втихомолку, только неясно над кем.
