Для верности жму в район живота, а игрушка со скрипом, писком и кряком издает «Джингл Беллз». Улыбаюсь шире, косясь на Яна, но фиг мне с маслом, а не новая панда в коллекцию. Под суровым надзором, опустив голову, кладу обратно на полку черно-белого медведя, с грустью поглаживая между ушей.
— Прости друг, злой дядька Яшка не желает брать тебя.
Ян закатывает глаза, фыркая громко.
— Да у тебя уже и так три чемодана всякой фигни!
Из гигантского торгового центра выходим в темноту украшенных к Рождеству улиц, вдыхая морозный воздух, наслаждаясь видом готовящейся к праздникам Европы. Ради них пришлось постараться, закрыв сессию почти на месяц раньше, устроив зимние каникулы. Смотрю на огромную сияющую разноцветными огоньками ель на главной площади, мысленно прикидывая, сколько у нас времени до встречи с четой Ливанских.
— Сорок минут еще, — усмехается Кришевский. Словно читая мои мысли, крепко обнимая и притягивая в свои объятия. Обжигающий поцелуй на холоде именно то, что может согреть даже в самый лютый мороз. Обхватываю его лицо, чувствуя, как меня приподнимают над землей, а шапка съезжает с головы, падая в рыхлый белый снег.
— Блин, — хочет поставить, но привычно хватаюсь всеми конечностями, не давая наклонится.
— Не вздумай! Мы не закончили, я тебе еще панду не простила! — не хочу, чтобы отпускал, пусть немного холодно, но все равно. Ощущение снежинок падающих на тебя бесценно, как и нежные поцелуи под темным зимним небом.
— Глупая, — урчит между делом, зарываясь в волосах. — Опять опоздаем на писательскую сходку, будешь ныть, что не взяла автограф. В этот раз скорой помощи не будет.
Да уж, в ту встречу я знатно налажала, опоздав на целых два часа из-за дурацкого зачета по химии. Яну уже успели вручить его заслуженную награду, с приглашением посетить такую же встречу только в Варшаве в родной стране жены Ливанского. Когда приехала все уже расходились, а Кришевский ждал меня на улице, естественно недовольный. Правда, увидев мое расстроенное лицо, сменил гнев на милость, вручив книгу в эксклюзивной обложке, тыкая в размашистую подпись на первой странице.
— Вот, — погладил по макушке. Оно конечно хорошо, но мне же интересно было поговорить с автором, задать вопросы, в конце концов, получить свой собственный автограф Кирилла Ливанского!
— Дурацкая химия, — буркнула, убирая книжку в сумку, словно самую большую драгоценность. Ничего, дома потискаю на нашем новом диване, купленном недавно. Хотя бы сессию я смогла частично закрыть досрочно, разгрузив свой график на январь. С Яном разве в учебе бывает иначе?
Мы уже собрались уходить, как из здания вышла маленькая, даже ниже меня ростом брюнетка, показавшаяся подозрительно знакомой. В своем полушубке смотрелась забавно, как настоящий меховой шарик на ножках, благодаря большому животу. За который, она, кстати, схватилась, громко ахнув.
— Чееерт!
Мы переглянулись, бросившись к ней. Судя по бледному лицу, закушенной губе, она, кажется, собралась рожать. По мне, так предпочтительнее просто «кажется».
— Вам помочь? — выдыхает Ян, а у самого руки трясутся, хоть пытается поддержать ее. Она распахнула глаза, оглядывая нас затуманенным взором, отвечая:
— Я… вроде как… рожаю…
Ох, е-мое. Судорожно ищу телефон, дабы вызвать скорую помощь. Видя мои манипуляции, брюнетка с неожиданной силой перехватывает руку, решительно рыча:
— Никакой скорой!
— Вы же рожаете! — в отчаянии пытается переубедить ее Ян, бегая глаза от меня к телефону и обратно на даму.
— Там мой муж, — шипит, держась за живот, — за сумочкой отправился. Меня Марина зовут.
— Это Ян, а я — Злата. Потерпите, сейчас скорая будет, — отвечаю, набирая номер. Мало ли что женщине в голову ударит на почве разыгравшихся гормонов да боли. От ее крика мы чуть сами не поседели, еле адрес выпалила шевеля губами, когда Марина так злобно прорычала:
— Кирилл херов говнюк!
Мы вздрогнули одновременно, а из здания выскочил мужчина в одном дорогом костюме. Глаза его забели, волосы растрепались от соприкосновения с рукой, а сам он подхватил у Яна Марину, ахнув:
— Маринка!
— Гриша, черт, я рожаю!
— Она рожает, — подтвердили на автомате. — Скорую помощь вызвали, — добавил Ян, когда мужчина потянулся к смартфону.
— Фу, спасибо, — кивнул, набирая чей-то номер, тихо матерясь от того, что на том конце трубку не берут. Интересная песня, муж вообще собирается везти жену? Или это не муж.
— А вы отец? — любопытствую, нервно поглядывая на время. Круглые глаза мне ответом и судорожное качание головой.
— Нет! Я друг семьи, — решительно отнекивается, а Марина кивает.
— Он — друг семьи. И где Кирилл, где его черти носят, пока я тут рожаю! — рявкнула снова Марина, заставив нас отодвинуться еще немного.
— Ааа, — отвечаем синхронно с Яном, переглядываясь. Вот где скорая, когда она так нужна? Понимаю, вечер, пробки, до здания центрального гипермаркета черт доберешься, однако можно же поторопиться. Вдруг она родит раньше, чем приедет машина? Красноречиво указываю взглядом на автомобиль этому Грише, ведь всяко же на своих колесах, судя по дорогим нарядам.
— Марина не выражайся, ты же из шляхты, — буркнул Гриша, вновь набирая номер загадочного Кирилла, пока мы напрядено вглядывались вдаль, надеясь увидеть знакомые огоньки. Трубку никто не брал, а когда в двери снова распахнулись, и из здания вышел новый персонаж. Опять мужского пола. На этот раз седовласый, суровый и обеспокоенно бросившийся к охнувшей Марине, держащейся за руку Гриши.
— Принцесса? — удивленно вскинул он брови, подхватывая маленькую брюнетку с другой стороны. Окидывая нас суровым взором.
— Отец? — вскинул брови Ян, наклоняя голову.
— Нет! — одновременно ответили мужчины, а сам новоявленный персонаж трагикомедии добавил, кивая на охнувшую девушку:
— Я ее отец!
— Папа! — выдохнула Марина, сжимая подданную ладонь. Гриша нервно подпрыгивал на месте, мы же судорожно соображали, что делать. Скорая изрядно опаздывала, потому не став больше слушать дочь, Марьян Бенедиктович, как назвал его в порыве нервного напряжения Гриша, рявкнул:
— Все в машину! Мой внук не родится на улице!
— Нет, в скорую! — заартачилась Марина Марьяновна, упирая ногами в асфальт, не давая мужчинам оттащить себя к огромному Лексусу. — Я дождусь мужа!
— А ребенок нет! — взвизгнули мы вновь синхронно с Яном.
— Народ вы чего? — новое действующее лицо оказалось худощавым мужчиной в очках, удивленно рассматривающего всю честную компанию, обратившую на него внимание. Мы снова в замешательстве пожали плечами, а я рискнула спросить:
— Не муж?
— Друг семьи, — ответили все четверо, а я лишний раз подивилась количеству друзей в одном месте. А вот Марина решила уточнить, будто это важно:
