В голове Стивенса замелькали картины: Сьюзи — хнычущая малышка, вечно усмехающийся подросток, она играла на каникулах в теннис и гольф, но, казалось, не получала от игры никакого удовольствия, бросалась к трубке, когда звонил телефон, но всегда оказывалось, что звонят не ей. Сердито косилась на сводных сестер, когда за ними заезжали друзья. Убегала наверх и хлопала дверью.
— Так вы говорите, муж ревновал, потому что у нее был роман с другим? — недоверчиво переспросил Стивене.
— Да, — Паламбо уловил недоумение в голосе собеседника и понял, что инстинкт не подвел Кэрри, когда она просила его покопаться в прошлом Сьюзан. — Мистер Стивене, как выглядела ваша падчерица?
— Ну, Сьюзи была… — Стивене заколебался. — Она была не очень красивой девочкой.
— У вас есть ее снимки? Можете их прислать? Я имею в виду фотографии, снятые перед отъездом на Восток.
— Конечно. Но ведь убийство, говорите, случилось уже десять лет назад? Почему же вы заинтересовались сейчас?
— Один из помощников прокурора думает, что на суде выявилось не все.
«И, черт возьми, интуиция не подвела Кэрри!» — подумал Джо, вешая трубку после того, как заручился обещанием Стивенса прислать снимки Сьюзи с вечерней почтой.
В среду утром Кэрри едва успела войти в офис, как секретарша сообщила, что ее желает видеть Фрэнк Грин.
— Что случилось, Кэрри? Как я понял, губернатор отложил представление кандидатур. Намекают, будто у него возникли проблемы с твоим именем. Что-то не так? Могу я чем-то помочь?
Очень даже можешь, Фрэнк, подумала Кэрри. Ты можешь сказать губернатору, что не имеешь ничего против моего расследования, в результате которого может обнаружиться грубейшая ошибка правосудия, пусть даже это и посадит тебя в галошу. Что ты не против вызвать огонь на себя.
Но вслух она только сказала:
— О, я уверена, что список скоро представят.
— Ты случайно не рассорилась с сенатором Хувером?
— Нет, он по-прежнему мой лучший друг. Когда Кэрри собралась уходить, прокурор заметил:
— Да, паршиво маяться в ожидании назначения. Да у меня самого скоро выборы. Мне уже снятся кошмары. Но, надеюсь, не споткнусь.
Кэрри, кивнув, вышла из кабинета.
У себя она тщетно пыталась сосредоточиться на расписании процесса. Прокуратура только что предъявила подозреваемому обвинение в налете на бензоколонку. Обвинение содержало пункты: покушение на убийство и вооруженный грабеж. Грабитель ранил служащего, тот все еще находился в реанимации, и если он не выкарабкается, то покушение превратится в убийство.
Вчера апелляционный суд отменил вердикт «виновна» женщине, обвиненной в непредумышленном убийстве. Опять было шумное дело, но суд счел защиту некомпетентной, так что хотя бы это не отразится на прокуратуре.
Они уже спланировали, что во время присяги Кэрри Библию будет держать Робин. А Джонатан с Грейс настояли, что купят ей мантии судьи: две повседневные и одну парадную. Мардж постоянно напоминала, что ей, как лучшей подруге, должны позволить в день присяги держать мантию Кэрри и помочь надеть ее. «Я, Кэрри Макграт, торжественно клянусь…»
Глаза защипало от слез, в голове зазвенел раздраженный голос Джонатана: «Кэрри, пять апелляционных судов признали Риардона виновным. Ну что с тобой такое?» Что ж, он прав. Ближе к обеду она позвонит ему и скажет, что бросила эту затею.
Кэрри спохватилась — в дверь настойчиво стучали. Торопливо вытерла ладонью глаза.
— Войдите.
Это был Джо Паламбо.
— Ты, Кэрри, умнейшая женщина.
— Не уверена. А что такое?
— Помнишь, ты предположила, что доктор Смит сделал операцию и своей дочери?
Картинным жестом Джо выложил на стол диктофон.
— Мой разговор с Уэйном Стивенсом, отчимом Сьюзан. — Он нажал кнопку.
Пока Кэрри слушала, на нее нахлынули противоречивые эмоции. Смит — лжец, пронеслось в мозгу. Вспомнилось его бурное негодование от предположения, что он делал дочери операцию.
Лжец и прекрасный актер.
Когда запись кончилась, Паламбо улыбнулся в предвкушении:
— Ну, Кэрри? Что дальше?
— Не знаю, — медленно проговорила она.
— Что? Да ведь Смит нагло лжет!
— Наверняка нам неизвестно. Давай подождем фотографии, прежде чем радоваться. Многие подростки внезапно расцветают, стоит их красиво подстричь и сделать макияж в салоне.
— Угу, конечно, — недоверчиво взглянул на нее Паламбо. — А у свиней иногда вырастают крылья.
Когда Дейдра Риардон в воскресенье и во вторник говорила с сыном, ей показалось, что голос у него какой-то потерянный. Поэтому в среду она решительно собралась и отправилась в долгий путь на автобусе, поезде и еще одном автобусе в тюрьму Трентона.
Эта маленькая женщина, от которой Скип унаследовал огненно-рыжие волосы и теплые синие глаза, теперь выглядела на все свои семьдесят лет. Ее ладная фигура утратила хрупкость, а походка былую живость. По состоянию здоровья ей пришлось оставить работу продавщицы, и теперь она выполняла обязанности клерка при церкви, получая небольшое жалованье в дополнение к социальному пособию.
Большая часть денег, которые Дейдра скопила за те годы, когда дела у Скипа шли хорошо, была уже истрачена на судебные издержки и неудавшиеся апелляции.
До тюрьмы она добралась во второй половине дня. Так как день был будний, общаться они могли только по телефону, через стекло. В ту минуту, как Скип вошел и Дейдра увидела его лицо, она поняла, что подтвердились ее худшие опасения. Сын потерял надежду.
Обычно, когда Скип падал духом, она отвлекала его сплетнями о соседях и разговорами о погоде. Так она старалась создать впечатление, что он просто уехал на время, но очень скоро вернется, поэтому хочет быть в курсе событий.
Но сегодня это было явно бесполезно.
— Скип, что случилось?
— Вчера вечером звонил Джефф. Та прокурорша, которая приходила ко мне, отказалась заниматься моим делом. Умыла руки. Я заставил Джеффа рассказать все честно, не пудрить мне мозги.
— А как ее зовут, Скип? — спросила Дейдра, стараясь говорить спокойно. Она хорошо знала сына и не кинулась утешать его.
— Макграт. Кэрри Макграт. Очевидно, она скоро станет судьей. И при моей удачливости ее назначат в апелляционный суд. И она откажет в очередной апелляции, даже если Джефф отыщет основания.
— Но судьям ведь надо долго работать, прежде чем их назначают в апелляционный суд?
— Какое это имеет значение? У нас только и есть что время, мама.
Затем Скип рассказал, что попросил Бэт больше не приходить к нему.
— Пусть Бэт живет своей жизнью. Но у нее не получится, если она будет думать только обо мне.
